Теперь надо было освободиться от пут. Он попробовал зубами перегрызть кожаные ремни, но они оказались слишком крепкими. Тогда он вспомнил о мече убитого бритунца, и дело пошло. Жаль, что ладони тоже были привязаны, иначе он справился бы в одно мгновение! Конан неуклюже водил левой рукой по мечу, прижимая его правой; за дверью уже слышались шаги посланного за вином.
В тот момент, когда дверь начала отворяться, он уже освободил одну руку, но клинок выхватить не успел.
Бритунец, увидев, что произошло, не медлил: выхватил свой меч и бросился на пленника. К счастью, то был не самый опытный из охранников покойного Хиджа, иначе Конану пришлось бы туго. Он левой рукой перехватил запястье нападавшего, тот попытался поднять меч, но мощный удар заостренного кола завершил дело: бритунец бездыханным рухнул на подставку из белого камня. Падая, он увлек за собой ларец, сосуд с кситаром выпал и разбился.
Непрозрачная белесоватая жидкость лужицей растеклась по полу; потом над ней стал подниматься зеленый туман, окутавший лежавших рядом Хиджа и его охранника. Внезапно они стали исчезать прямо на глазах изумленного варвара. Бритунец исчез совсем, поскольку тело его полностью окуталось зеленой мглой; что касается Хиджа, находившегося в полусидячем положении, тот будто бы растворялся постепенно, начиная с ног. Увидев, что туман уже подбирается к его шее, Конан вырвал меч из ножен мертвого бритунца, и, не отдавая себе отчета, снес голову одноглазому. Затем он отбросил свой трофей подальше и наконец-то освободил правую руку от проклятого кола, перерубив мечом ремни.
Тем временем туман почти окутал киммерийца; он с удивлением наблюдал, как исчезают его ступни, колени, живот, грудь. Похоже, мелькнуло в голове, этот кситар и разговоры о его чудесной силе вовсе не выдумка!
Он опустился так, чтобы туман окутал его полностью. Комната вдруг озарилась зеленоватым фосфорическим светом, и когда Конан выпрямился, сияние не исчезло, но будто бы затопило все вокруг. "Меня не видно!" – с ликованием понял варвар. Тут как раз раздались шаги рыжего бритунца, посланного поторопить повара.
Войдя несчастный обнаружил в одном углу труп своего товарища, в другом хозяйскую голову. Больше здесь не было ничего, если не считать зеленоватого полупрозрачного тумана, который медленно растекался по комнате, словно дым над остывающим кострищем. Бедняга едва не спятил от такого зрелища; как все бритунские наемники, он был туповат и не сразу сообразил, какому божеству тут следует молиться. Блеснувший из тумана короткий меч покончил с его колебаниями.
Затем Конан принялся обходить остальные комнаты, пока не разыскал большой кованный сундук с огромным, размером с баранью голову замком. Отсутствие ключа его не смутило; он просто взял стоявшую в угле секиру одного из охранников, сунул под петли и нажал. Крышка сундука подалась, но топорище сломалось быстрее. Тогда киммериец нашел второй топор и с его помощью довершил задуманное: петли треснули, и сундук открылся.
Наверняка тут было не все, что успел награбить одноглазый, но любопытных вещиц хватало: монет, камней, украшений, костяных вееров и гребней редкостной кхитайской работы, колец и ожерелий. Конан содрал с ложа шелковое покрывало, набросал, не глядя, самоцветом и золота из сундука и поспешил вон. Пора было убираться; он не знал, как долго действует кситар, и поэтому решил быстрей покинуть дом у Восточных Врат. Тут ему вспомнилась девушка, из-за которой он чуть не лишился жизни, но ее не было нигде.
– Наверно, удрала, – пробормотал Конан и пожал плечами. – Что ж, одной меньше или больше… Какая разница!
Он возвратился в первую комнату и – не пропадать же добру! – поднял с пола ларец. Потом, взглянув на голову Хиджа, ухватил ее за волосы, сунул внутрь, захлопнул крышку и вышел во двор. Луна сияла зеленоватым светом; все вокруг тоже казалось зеленоватым и мерцающим. Конан понял, что волшебный эликсир еще действует. Он был невидим человеческому взгляду, но первая же встречная собака, учуяв киммерийца, жалобно заскулила и поджала хвост.
Варвар довольно усмехнулся. Он даже позволил себе, минуя стражей у ворот, отвесить одному из них такую оплеуху, что, падая, тот увлек за собой еще двух сотоварищей. Конан, удаляясь во тьму, долго слышал брань и треск ударов, которыми бритунцу награждали друг друга. Когда он оставил позади мост через Большой Канал, зеленоватое свечение стало ослабевать, а когда подошел к хибаре Ши Шелама, все снова приняло обычный цвет. Действие кситара закончилось.
– Скажу Ловкачу, что никакого кситара не было, – пробормотал Конан. – Что лишнее болтать? Короче язык, – крепче шея!
Обдумывая эту мудрость, он и переступил порог жилища ловкача. Сидевший в углу Ши Шелам вскочил, уставился на приятеля, будто не веря собственным глазам. Перед ним, однако, стояло не привидение, а сам Конан, живой и невредимый, да еще с большим узлом за плечами.
– Вино осталось? – спросил киммериец, не особенно рассчитывая на положительный ответ.
– Зачем пить остатки? Взял еще, – сообщил Ловкач, не спуская взгляда с узла. – Надо же отметить твое возвращение!
