Магические ритуалы древних цивилизаций. Тайна многоруких богов - [94]
Вода бурлящим потоком заливала плантацию. В ней кружились и тонули миллионы муравьев, остальных уносило течением. Сражение было выиграно.
Для многих энтомологов нет занятия притягательнее, чем наблюдать за муравьями. Сидит себе такой энтомолог на раскладном стульчике у муравейника, приставив к глазам бинокль с насадными линзами, и часами сканирует поверхность гнезда, тщась проникнуть в муравьиные тайны. При этом энтомолог испытывает чувства сродни тем, которые, вероятно, мог бы испытывать инопланетянин, изучая большой мегаполис с борта летающей тарелки. У многих после таких бдений у муравейника возникает соблазн впрямую отожествить муравьиную семью с человеческим обществом.
Для тех, кто не знаком с муравьиным мегаполисом, заметим, что муравьи, которых мы часто можем видеть у себя под ногами, являются дамами, не способными иметь детей. Зато дамы-роженицы (как и у других перепончатокрылых: ос, шмелей, пчел) являются вторичными гермафродитами и совмещают в одном лице функцию самки и самца. Таких важных персон в муравейнике содержится от нескольких до ста особей. Один раз оплодотворенная крылатым самцом-искусителем дама после этого превращается в машину по производству яиц и уже не нуждается в помощи ухажера.
Когда-то муравьи были большими…
Кормление у муравьев
Обычно один раз в год в семье в конце лета или в начале осени появляются крылатые самцы и самки. Они в нетерпении ждут погожего теплого дня, чтобы вырваться из мрачных катакомб гнезда, где прошли их детство и юность. Когда такой день настает, они, рожденные для любви и полета, встают на крыло и роем поднимаются над ставшим ненавистным подземельем. Однако, познав прелесть первой любви, они опускаются на грешную землю. Самцы, не в силах перенести обрушившегося на них счастья, гибнут, а самки мечутся повсюду, ища себе пристанище. Их ловят птицы и хищные насекомые, давят на асфальте городов прохожие. Те, кому из них повезет, выроют себе небольшую норку и, заделав в нее вход, отгрызут себе крылья. После этого затворницы предадутся медитации, ощущая, как в недрах их организма развивается новая жизнь.
Самки, освободившись от бремени, тотчас начнут перебирать и облизывать крохотные яички, в которых зреют их отпрыски — будущая надежда и опора. По полгода могут не есть затворницы, при этом они расширяют свои подземные апартаменты — роют ходы, кормят выделениями своих желез прожорливых личинок. И все для того, чтобы вышедшие из куколок работницы поддерживали порядок в доме и заботились о своей мамаше.
Самка же, вверив заботу о потомстве, добычу пищи и расширение жилища своим бесплодным дочерям, усиленно питается и производит множество новых яиц. Так сказать, отдувается за весь муравейник. "Девочки" как скромные золушки (будучи родными для своей мамаши) безропотно чистят, убирают, нянчат, охотятся, кормят, наблюдают за порядком, сторожат и даже не помышляют о замужестве. Они не имеют ни малейшего шанса выйти замуж.
Из года в год семья растет, пока наконец город женщин не достигает такой численности населения, что в нем начинают появляться крылатые "юноши" и "девушки". Участь же вечных золушек предрешена. Обычно они начинают свою трудовую жизнь няньками, затем становятся кормилицами самки, потом строителями, потом переходят в касту добытчиков (фуражиров), а в конце жизненного пути становятся наблюдателями. "Девочки", соблюдая целебат, быстро стареют и незаметно превращаются в "старушек" (живут они обычно около года; в то же время плодоносящая самка может прожить и 20 лет). "Монахини" ревностно блюдут свои обязанности и не позволяют никому в своем окружении уклоняться от них.
Как считают ученые, муравьиный социум снимает с особи часть ее жизненных отправлений и направляет энергию подопечных в созидательное русло… Да, видно не было среди муравьев своего муравьиного Фрейда, который бы разъяснил потенциальным, но нереализованным самкам, что таким образом происходит сублимация. Говоря языком психоанализа, социум покусился на самое святое индивида, на его право любить и быть любимым. Муравьиное государство заставило работать нереализованных матерей, сделав из них подобие конвейера по производству новых поколений (заметим, поколений, состоящих из чужих отпрысков).
Прошедшую обучение и напившуюся сладких выделений своей матери рабочую особь можно смело выпускать за пределы муравейника в качестве добытчика (фуражира), не опасаясь того, что ей по дороге вскружит голову какой-нибудь залетный ухажер. Что касается "мужчин", то для них вообще не нашлось место в сложной кастовой системе муравейника. Они и не родятся в женском монастыре. Солдаты, рабочие, царственные особы — все это женщины. В отличие от легендарных амазонок, убивавших своих детей мужского пола и воспитывавших только девочек, муравьиные амазонки расправляются с мужчинами в самом зародыше, не позволяя им даже появляться на свет.
У муравьев дамы бальзаковского возраста умеют производить потомство в неимоверных количествах, что и не снилось ни одной стерильной молодушке. Плодоносящие царицы заинтересованы в поддержании своей неимоверной плодовитости. Они словно понимают, что до тех пор, пока они обеспечивают муравейник молодым пополнением, в них нуждаются. Как только они перестанут выдавать на гора сотни яичек, их жизнь окончится. Их разорвут на части собственные дочери и съедят как самое изысканное лакомство. В не меньшей степени царицы заинтересованы в том, чтобы дочки-падчерицы, не ровен час, не обрели способность сами заводить детей. Тогда вся отлаженная система может рухнуть. Впрочем, опасения во многом напрасные. Крылатые самки и самцы появляются лишь тогда, когда наступит их черед — не раньше.
