Мадьярские новеллы - [14]

— За этим?.. За этим стоит! Он добрых кровей!

— А откуда он?

— Этот-то? Из славных мест. С завода графа Карои, — непринужденно ответил бетяр.

— Говорил я тебе! — крикнул маленький пандур большому. — В Кочордском заводе такие не водятся! Я еще издалека приметил.

Высокий пандур повесил ружье на плечо, вынул кисет, трубку и, пока набивал ее табаком, исподтишка разглядывал жеребенка.

— В Кочордском? — спросил бетяр. — Тоже хороший табун, ничего не скажешь, но только этот не оттуда. Сами поглядите.

Устыдившись своего невежества, высокий пандур замолчал. Второй, соскочив с коня, разглядывал стройного жеребенка, заставлял его шагать.

— Высоконький он, поди не меньше шестидесяти четырех дюймов, — заметил он.

— Я думаю, — самодовольно согласился бетяр, «хозяин» жеребенка.

— Через год за него и три сотенных дадут, — сказал пандур.

— Да еще и тысячную в придачу, — процедил сквозь зубы «хозяин» жеребенка.

Все замолкли. Разглядывали жеребенка.

Глазевшему по сторонам низенькому пандуру пришло что-то на ум.

— А вы откуда так хорошо понимаете толк в лошадях?

Бетяр криво улыбнулся.

— Не мало коней повидал на своем веку.

— Ну ладно, была не была, а я скажу, кто вы такой!

— Неужто скажете?

— Скажу... Провалиться мне на месте, коли вы не Дюрка Шош.

Прославленный бетяр скромно улыбнулся.

— Что, отказываться думаете?

— Я? Зачем мне отказываться?

Оба пандура молча уставились на него — глазам своим не верили! Привел же господь встретиться с глазу на глаз с пресловутым бетяром, которого вблизи еще ни одному пандуру видеть не довелось. Глаза обоих сверкнули, как у волков в поле. Ведь за голову Шоша деньги назначены, да еще какие! Эх, если бы удалось схватить его и доставить в Дярмат!

Но низенький пандур быстро остыл и, приложив палец к полям шляпы, представился:

— А я муж Эржи.

Бетяр, насупив брови, оглядел его с головы до ног. Эржи была дочерью его старшей сестры.

— Так это ты, племяшек?.. Ну и поганым же ты делом занялся.

— Что поделаешь! — пандура даже в краску бросило, и он тотчас перевел разговор на другое. — Моя Эржи часто поминает вас, дядюшка.

— Сестренка Мари еще жива?

— Нынешней весной померла от чахотки. Уже прошлой осенью кашляла, задыхалась и все твердила: дал бы господь еще разок попасть в родные края; братца, говорит, охота повидать. Кроме братца, никого у меня на свете нет. Хорошо, что померла, бедняжка. Смерти я ей никогда не желал. Но ей самой уже в тягость жизнь была.

— А дети есть у вас?

— Два мальчика и девочка.

Бетяр кивал головой.

— Что ж, тогда дело у тебя не такое уж плохое, — оказал он, возвратившись к своей первоначальной мысли.

— Все лучше, чем свиней у барина пасти, — согласился пандур и шумно вздохнул, будто застонал. — Не по мне была эта ленивая жизнь. Характер у меня не тот. Когда женился, услыхал я, что вы, дядюшка Дюри, приходитесь Эржи родней, и подумал: «Дай-ка и я пойду в бетяры!» Только где ж вас было искать. Ладно, думаю, что поделаешь! Вот и стал я пандуром.

— А ты не жалей об этом, — задумчиво оказал помрачневший седоусый мужик-разбойник, — так все же вернее!

Сидевший верхом высокий пандур тоже задумался. Что же теперь делать? Приятель-то, оказывается, состоит в родстве с бетяром! Не в драку же лезть с ними. Да ведь и не справиться с двумя. А, шут их подери! Где наша не пропадала! Все равно от денег, добытых такой ценой, счастья не будет. Да и выгоды от них никакой. Во-первых, ему даже половину этих денег не отдадут. Так что ж, для сотского, что ли, стараться? Вторую половину тоже придется пропить. Неужто ради кабатчика выставить себя на позорище... И высокий пандур подал знак приятелю: «Едем дальше». Низенький пандур вскочил в седло.

— Уезжаете? — спросил бетяр.

— Приходится, — оказал как бы в оправдание свояк, — к полудню надо в Дярмат попасть.

— Тогда поторапливайтесь.

— Дай вам боже, дядюшка Дюри!

Они попрощались за руку.

— Дай тебе боже, племянник... Эй! Погоди, отвези дочке гостинец.

Шош запустил руку за пазуху и вытащил оттуда что-то завернутое в красный платок. Это была пестрая, выкрашенная в красный, белый, зеленый цвета жестяная погремушка. Такие погрехмушки были еще в редкость.

Пандур взял в руку хрупкую игрушку, да так осторожно, будто мыльным пузырем собрался позабавиться. Потряс игрушку и засмеялся.

— Дочурка моя все ладошки себе отхлопает — вот будет рада! Как же она попала к вам?

— Да я вез ее своей крестнице, но теперь все одно, возьми ее ты.

— Благослови вас господь, дядюшка! Коли Эржи услышит, что я встретился с вами, не будет знать, куда от радости деваться.

— Доброго здоровья!

Пандур еще раз оглянулся.

— Дай вам бог счастья с жеребенком! Загляденье, а не животина!

Второй пандур уже шлепал по болоту, но и он, обернувшись, крикнул непринужденно, веселым голосом, точно добрый знакомый:

— Да, жеребенок хоть куда! По всем статьям хорош!

Бетяр самодовольно улыбнулся и похлопал жеребенка по морде.

— Да, добрый стригунок!

_1912.