Мадам Розетт - [7]

— Какие-нибудь недоумки, — сказал Уильям.

— Поганый народ, хуже нет, — откликнулся Таран.

Так и шагали они в ряд, три бравых лётчика — коренастый рыжий Вожак, темноволосый высокий Таран и вровень с ним юный Уильям, с обнажённой головой, так как где-то забыл шапку. Они наугад шагали к центру города, где надеялись найти извозчика, который отвёз бы их к Розетт.

— Представляешь, как рады будут девушки, когда мы их освободим, сказал Таран.

— Иисусе, вот это будет номер!

— Неужели она их держит взаперти? — спросил Уильям.

— Вряд ли. Во всяком случае, не в буквальном смысле. И если мы вызволим их прямо сейчас, сегодня вечером им уже не придётся работать. Дело в том, что почти все девушки в этом заведении — обычные продавщицы из магазинов и днём служат. Каждая из них совершила какую-то ошибку, раз оступилась, притом не исключено, что сама Розетт всё подстроила или же о чём-то пронюхала и тут же наложила на девушку лапу. Она заставляет их приходить по вечерам, и они, конечно, ненавидят её, но не зависят от неё в денежном отношении. Думаю, они с удовольствием выцарапали бы ей глаза, будь у них шанс.

— Мы дадим им этот шанс, — сказал Таран.

Они перешли на другую сторону улицы.

— Вожак, сколько ты считаешь там всего девушек? — спросил Уильям.

— Не знаю точно. Может, даже тридцать.

— Здорово. Вот это будет да!

— А она и вправду плохо с ними обращается?

— В тридцать третьей эскадрилье мне сказали, что она почти ничего им не платит, что-то около двадцати акеров за ночь. А с клиентов берёт по сто или двести акеров. Каждая девушка зарабатывает для Розетт за одну ночь приблизительно от пятисот до тысячи акеров.

— Боже милостивый! — воскликнул Уильям. — Она, должно быть, просто миллионерша. Тысяча пиастров за ночь, а девушек — тридцать.

— Она и есть миллионерша. Кто-то подсчитал, что только этот бизнес, не говоря уж об остальных её доходах, приносит ей примерно тысячу пятьсот фунтов в неделю. А это… дай подумать… это от пяти до шести тысяч в месяц, то есть шестьдесят тысяч фунтов годовых.

Таран оторвался от своих сомнамбулических грёз.

— Боже праведный, — сказал он. — Святой Иисусе! Ну и грязная старая шлюха.

— Вшивая старая сука, — сказал Уильям.

Теперь они вышли в более цивилизованную часть города, но извозчиков по-прежнему не было.

Вожак спросил:

— Вы слышали, что произошло в «Доме Марии» в Александрии?

— Что это за дом? — спросил Уильям.

— Бордель в Александрии. Мария — это Розетт из Алекса[3].

— Вшивая старая сука, — сказал Уильям.

— Нет. Говорят, она добрая женщина. Так вот, на прошлой неделе в «Доме Марии» взорвалась бомба. В порту как раз в это время стоял военный корабль, и дом был полон военных моряков.

— Они погибли?

— Много погибло. Но знаете, что самое удивительное? Их объявили погибшими при исполнении воинского долга.

— Адмирал — джентльмен, — сказал Таран.

— Высший пилотаж! — воскликнул Уильям.

Тут они увидели извозчика и помахали ему.

— Мы не знаем адреса, — сказал Таран.

— Он знает, — ответил Вожак. — К мадам Розетт, — сказал он, обращаясь к извозчику.

Извозчик ухмыльнулся и кивнул.

— Править буду я, — неожиданно объявил Уильям. — Извозчик, отдай мне вожжи, а сам садись рядом и говори, куда ехать.

Извозчик пытался протестовать, но Уильям протянул ему десять пиастров и получил вожжи.

Он сел на козлы, извозчик сел рядом, а Вожак с Тараном разместились сзади.

— Трогай, — сказал Вожак. — Трогай, Уильям.

Лошади понеслись во весь опор.

— Нет, неправильно! — завопил извозчик. — Неправильно! Стой!

— В какую сторону к Розетт? — перекрикивая его, проорал Уильям.

— Стой!

Уильям был счастлив.

— К Розетт! — заорал он во всю мочь. — Куда сворачивать?

Извозчик принял решение: единственный путь остановить этого сумасшедшего — это доставить его как можно скорее на место.

— Вон туда, налево, — крикнул он.

Уильям резко дёрнул левую вожжу, и лошади метнулись за угол. Коляска проехала на одном колесе.

— Крен с большим превышением, — раздался голос Тарана с заднего сиденья.

— А теперь куда?

— Налево.

Они свернули налево, затем направо, потом дважды налево и ещё раз направо, пока извозчик не закричал:

— Здесь, пожалста! Здесь мадам Розетт. Стой!

Уильям с силой натянул поводья, и лошади, уступая натяжению, медленно задрали головы и пошли рысцой.

— Где остановиться?

— Здесь, пожалста. — Извозчик указал на дом в каких-то двадцати ярдах впереди.

Уильям осадил лошадей прямо перед входом.

— Отличная работа, Уильям! — воскликнул Таран.

— Быстро, ничего не скажешь, — вздохнул Вожак.

— Как в сказке, — сказал Уильям. — Верно? — Он сиял от счастья.

У извозчика рубашка взмокла от пота. Он был смертельно напуган, так что даже не успел рассердиться.

— Сколько мы должны? — спросил Уильям.

— Двадцать пиастров, пожалста.

Уильям дал ему сорок.

— Огромное спасибо. У тебя прекрасные лошади, — сказал он.

Коротышка взял деньги, вспрыгнул на козлы и мгновенно уехал. Он, видимо, только и мечтал поскорее скрыться с глаз долой — так он был перепуган.

Они снова оказались на одной из бесконечных тёмных узких улиц, но дома — те, что они могли разглядеть, — были на вид солидные и зажиточные. Дом Розетт, на который указал им извозчик, был трёхэтажный, большой и массивный, из серого бетона. Толстенная, внушительных размеров дверь стояла распахнутой настежь. Когда они входили, Вожак сказал: