Мадам Мидас - [88]

– Вы в этом доме все знаете, – сказала Китти, увидев, как успешно молодой человек раздобыл всякие лакомства.

– О да, – пробормотал Джарпер в восторге, – я знаю большинство домов Мельбурна… Знаю и ваш.

– Дом миссис Вилльерс? – спросила мисс Марчёрст.

Барти кивнул.

– Раньше я часто там бывал, когда там жил еще мистер Фреттби, – сказал он, прихлебывая вино. – Я знаю там каждую комнату.

– Из вас получился бы бесценный ночной грабитель, – с легким презрением заметила Китти, глядя на его тонкую фигуру.

– А то как же! – Барти принял комплимент за чистую монету. – Однажды ночью я заберусь в вашу комнату и нагоню на вас страху!

– Докажите, как много вы знаете, – потребовала мисс Марчёрст. – Моя комната рядом с комнатой мадам на первом этаже.

– Знаю, – глубокомысленно кивнул Барти. – Раньше там был будуар… Милая комнатушка. Между прочим, где нынче миссис Вилльерс?

– Ей нездоровится, – ответила Китти, зевая за своим веером, потому что уже устала от Барти и его салонных разговоров. – Она очень обеспокоена.

– Денежными вопросами, полагаю?

Девушка засмеялась и покачала головой:

– Едва ли.

– Ну, еще бы! Она ужасно богата. Знаете, я служу в банке, где у нее счет, и знаю о ней все. Богата! Еще как богата! Тому французу повезет, если он женится на ней.

– Женится? – переспросила Китти, побледнев. – Вы о мистере Ванделупе?

– Да, – ответил Джарпер, довольный произведенной сенсацией. – Ее первый муж исчез, знаете ли, и все бьются об заклад, женится ли Ван на соломенной вдове.

– Какая чушь! – взволнованно заявила Китти. – Мистер Ванделуп ее друг, только и всего.

Барти ухмыльнулся.

– Я перевидел много случаев «дружбы, только и всего», – многозначительно заметил он.

Мисс Марчёрст поднялась.

– Я устала, – холодно сказала она. – Будьте добры проводить меня к миссис Риллер.

«Я дал маху, – подумал Джарпер, ведя ее из закутка в зал. – Полагаю, она сама крутит с Ванделупом».

Миссис Риллер была не очень рада видеть Китти, поскольку мистер Беллторп рассказывал ей какие-то забавные скандальные истории о ее дражайших друзьях, и, конечно, при появлении Китти ему пришлось замолчать.

– Ты не танцуешь, дорогая? – спросила миссис Риллер с сочувственной улыбкой.

Она сердито взглянула на Беллторпа, который, судя по всему, был впечатлен Китти больше, чем имел на то право, учитывая, что был собственностью миссис Риллер.

– Нет, – ответила Китти, – я слегка устала.

– Мисс Марчёрст, – вдруг сказал Беллторп, подавшись к ней, – я уверен, что уже видел вас где-то раньше.

Китти почувствовала, как по спине ее пробежал холодок: она вспомнила, где произошла их последняя встреча. Но крайняя опасность ситуации придала ей отваги.

– Наверняка видели, – ответила она, холодно повернувшись к молодому человеку спиной. – Я же не невидимка!

Миссис Риллер таращилась во все глаза, потому что хотела знать все об этой хорошенькой девушке, которая так внезапно вошла в светское общество Мельбурна. И она решила расспросить Беллторпа, когда останется с ним наедине. С этой целью миссис Риллер сделала искусный ход.

– О, тот самый милый вальс, – сказала она, когда оркестр начал играть «Однажды летней ночью в Мюнхене». – Если вы не ангажированы, мистер Беллторп, мы должны потанцевать!

– С наслаждением, – ответил Беллторп, вяло предлагая ей руку.

Сам же он тем временем подумал: «Будь прокляты эти женщины, когда начинают играть роль мужчин».

– А вы, полагаю, – обратилась миссис Риллер к Китти, – останетесь без кавалера.

– Вряд ли, – заметил за их спинами холодный голос. – Мисс Марчёрст танцует со мной… Видите ли, миссис Риллер, – сказал Ванделуп, когда эта леди повернулась и увидела его, – у нее нет вашей способности оставаться без кавалера.

И он бросил многозначительный взгляд на Беллторпа.

Миссис Риллер поняла значение этого взгляда, который пронзил ее до самых глубин ее фривольной душонки, и сердито покраснела. Двинувшись прочь вместе с мистером Беллторпом, она мысленно решила расквитаться с Ванделупом при первой же возможности.

Гастон, полностью сознавая, какой он устроил шторм, безмятежно улыбнулся и предложил руку Китти. Но девушка отказалась, решив выяснить у него напрямую, правду ли сказал Джарпер насчет Мадам Мидас.

– Я не хочу танцевать, – отрывисто сказала она, показывая на стул рядом с собой и тем самым приглашая его сесть.

– Извините, – мягко заметил Ванделуп, – но я хочу. Если желаете, мы можем поговорить после танца.

Их глаза встретились; Китти встала и взяла его руку, очаровательно надувшись. Не было смысла сражаться со спокойными, властными манерами этого человека, поэтому она позволила обхватить себя за талию и медленно закружить в центре зала.

«Однажды летней ночью в Мюнхене» был любимым вальсом публики, и все, кто умел, танцевали, да и добрая часть тех, кто не умел танцевать, тоже вышли. Время от времени сквозь размеренный ритм музыки пробивался веселый смех женщин и более глубокие голоса мужчин, а сияние огней, вспышки драгоценностей на голых шеях и руках женщин, мягкое шуршание их платьев, когда их кружили партнеры, тонкий аромат цветов придавали всей сцене неописуемо чувственный привкус. А вальс… Кто не знает его? С печальным рефреном, который время от времени повторяется даже в самых блестящих пассажах. В этом вальсе – вся история веры мужчины и предательства женщины. «Однажды летней ночью в Мюнхене, – печально и укоризненно вздыхали тяжелые басовые инструменты, – я думал, что сердце твое верно!»