Мадам Мидас - [89]

Слушайте меланхолические ноты прелюдии, которые воскрешают в памяти всю сцену… Вы не помните? Звезды сияют, дует ночной ветер, и мы на террасе смотрим на мерцающие огни города. Слушайте! Этот радостно искрящийся мотив, полный веселого смеха, напоминает студентов, которые прошли мимо, а потом из воздушного журчания нот возникает мелодичный, сочный напев виолончели, который говорит, что любовь среди летних роз вечна. Слушайте, как несется нежная мелодия, полная ароматов и ночных загадок. Слушайте! Это соловей поет среди деревьев, или всего лишь серебряные ноты скрипки украдкой пробиваются сквозь ритмичное биение более тяжелых струнных инструментов? Ах! Почему ритм остановился? Несколько аккордов прерывают мечту, звук горна уносит вас прочь, и вальс переходит в прощальный мотив с его нежным желанием и страстной муˊкой. Прощай! Ты будешь мне верна? Твое сердце принадлежит мне, прощай же, милая! Прощай…

Стоп!

Диссонанс сердитых нот: она предает своего любовника-солдата! Звезды бледнеют, соловей молчит, лепестки роз опадают, и печальный рефрен вновь крадется через зал с горьким упреком: «Однажды летней ночью в Мюнхене я понял, что сердце твое вероломно».

Китти немного потанцевала, но она была слишком возбуждена, чтобы наслаждаться вальсом, хотя мистер Ванделуп был отличным партнером. Мисс Марчёрст решила выяснить правду, поэтому внезапно остановилась и настояла на том, чтобы Гастон отвел ее в оранжерею.

– Зачем? – спросил он, когда они начали пробираться через переполненный зал. – Это важно?

– Очень, – ответила Китти, глядя на него в упор. – Это крайне важно для нашей комедии.

Месье Ванделуп пожал плечами.

– Клянусь честью! – пробормотал он, входя в папоротниковую оранжерею, – эта комедия становится монотонной.

Глава 10 В оранжерее

Оранжерея была огромным стеклянным сооружением, пристроенным к бальному залу. В ней росло множество австралийских и новозеландских папоротников, а в центре большой фонтан выбрасывал искрящуюся струю воды, которая падала в мелкий каменный бассейн с чисто-белыми цветами водяных лилий.

В конце оранжереи соорудили имитацию горного потока: настоящая вода перекатывалась через настоящие камни, в щелях и трещинах росли изящные маленькие папоротники. Над головой простирались огромные листья высоких папоротниковых деревьев; крыша казалась сплошной густой массой зелени, и с нее свисали проволочные корзины, полные перепутанных ползучих растений, которые старались вырваться на свободу. Повсюду были умело спрятаны электрические лампы в зеленых круглых плафонах, и оранжерею наполнял слабый аквамариновый свет, делавший ее похожей на грот русалки в морских глубинах. Тут и там встречались восхитительные уютные уголки с мягкими сиденьями; многие из них были заняты хорошенькими девушками и сопровождавшими их кавалерами.

На одной стороне оранжереи широкая дверь открывалась на низкую террасу, откуда ступеньки спускались на лужайку, а еще чуть дальше виднелась темная кайма кустов, в которых спрятался Пьер Лемар.

Китти и Ванделуп нашли очень удобный уголок как раз напротив двери. Они видели белое сияние террасы в свете звезд, время от времени мимо них проходили парочки – черные силуэты на фоне ясного неба. Вокруг слышались приглушенные голоса, музыкальное журчание фонтана, и меланхоличная музыка вальса с его неотвязным рефреном неслась сквозь бледно-зеленый сумеречный свет. Неподалеку Барти Джарпер своим мягким голосом разговаривал с высокой молодой леди в отвратительном зеленом платье, в сторонке мистер Беллторп смеялся с миссис Риллер за дружеским прикрытием ее веера.

– Что ж, – дружелюбно сказал Ванделуп, опускаясь на сиденье рядом с Китти. – На какие великие темы вы желаете поговорить?

– О Мадам Мидас, – ответила девушка, глядя на него в упор.

– Восхитительный предмет беседы, – пробормотал Гастон, закрывая глаза, поскольку догадался, что сейчас будет. – Давайте, я весь внимание.

– Вы собираетесь на ней жениться, – сказала мисс Марчёрст, подавшись к нему и со щелчком закрыв свой веер.

Ванделуп слабо улыбнулся.

– Да что вы говорите! – пробормотал он, открыв глаза и лениво глядя на нее. – И кто рассказал вам эту новость? Потому что для меня это новость, поверьте.

– Значит, это неправда? – слегка задохнувшись, горячо спросила Китти.

– Вот уж не знаю, – сказал француз, вяло теребя ус. – Я пока не делал ей предложения.

– И не собираетесь делать? – выпалила зардевшаяся Китти.

– А почему бы и нет? – с удивлением отозвался Гастон. – Вы что, против?

– Против? Господи боже! – негромко, но страстно воскликнула девушка. – Вы забыли, кто мы друг для друга?

– Насколько я понимаю – друзья, – ответил француз, восхищенно созерцая свои руки.

– И не только, – горько добавила она. – Мы любовники!

– Не так громко, моя дорогая, – холодно предостерег Ванделуп. – Нехорошо оповещать всех о своих личных делах.

– Теперь они личные, – горячо проговорила мисс Марчёрст, – но скоро станут публичными.

– Да ну! И в какой же газете вы их опубликуете?

– Послушай меня, Гастон, – сказала Китти, не замечая его издевательской ухмылки, – ты никогда не женишься на Мадам Мидас! Раньше я открою всем истину и покончу с собой.