Мадам Мидас - [74]

– С пылу с жару! – выкрикивал пирожник голосом, напоминавшим громкое блеяние, что еще больше подчеркивало его сходство с бараном. – Фирменные «спилсби»… О, красотка, разве они не скусные? Ну и ну, что за прекрасные пироги с бараниной! Кто говорит? Спилсби! Возьмете штучку, мисс? – обратился он к Китти.

– Спасибо, нет, – ответила Китти со слабой улыбкой, ставя на прилавок пустую чашку. – Мне надо идти.

Спилсби явно заинтересовали и поразили ее правильная речь и утонченные манеры.

– Шагайте домой, дорогая, – добродушно сказал он, подавшись вперед. – Не стоит молодой девице вроде вас околачиваться на улице в такое-то время.

– У меня нет дома, – горько сказала Китти. – Но если б вы смогли показать мне…

– Эй, ты! – пронзительно завопила женщина, одетая в вызывающее голубое платье, и ринулась к ларьку. – Быстро, гони пирог! Я помираю с голоду, и нету у меня времени ждать!

– И манер тоже нет, – укоризненно проблеял Спилсби, пододвигая к ней пирог. – Ты кто такая, Энни Портвейн, чтобы отталкивать тех, кто получше тебя?

– Лучше меня? – издевательски повторила леди в голубом, оглядывая Китти с ног до головы с пренебрежительной улыбкой на размалеванном лице. – И где ж эти дамы, хотелось бы мне знать?

– Эй, придержи язык! – сердито проблеял Спилсби. – Или я позову полицейского, что торчит за углом.

– Да плевать мне! – все так же пронзительно ответила женщина. – Вишь ли, тот полицейский – мой близкий дружок.

– Ради бога, скажите, где мне найти место, в котором можно будет пожить? – шепотом спросила Китти хозяина кофейного ларька.

Энни Портвейн услышала ее и с готовностью пригласила:

– Пойдем со мной, дорогая!

Но Китти отпрянула и, завернувшись в плащ, побежала по улице.

– Ты зачем ее заманиваешь, шлюха? – раздосадованно сказал Спилсби. – Разве ты не видишь, что девушка – леди?

– Да уж конечно! – ответила Энни, приканчивая пирог. – Все мы леди. Глянь на наши шмотки, разве они не шикарны? Глянь на наши дома, разве они не роскошны?

– Да, а глянь на ваши нравы – разве они не отвратны? – отозвался Спилсби, ополаскивая грязную тарелку.

– Уж, как ни крути, они не хуже нравов многих светских леди, – ответила Энни Портвейн и, надменно вскинув голову, зашагала прочь.

– Ох, этот жестокий мир, – мягким голосом проблеял Спилсби, глядя вслед удаляющейся женщине. – Мне жаль ту бедную девушку… И вправду жаль… Но это не мое дело.

И, снова возвысив голос, он принялся восхвалять свой товар:

– Ох и скусные! Разве они не с бараниной? Фирменные «спилсби», все до единого! Один пенни!

* * *

Тем временем Китти быстро шла по Элизабет-стрит, и, повернув за угол, столкнулась с женщиной.

– Привет! – сказала эта женщина, схватив ее за руку. – Куда бежишь?

– Отпустите меня! – задыхаясь, воскликнула Китти.

Женщина была высокой и красивой, с добрым выражением лица, и ее, похоже, тронул перепуганный голос девушки.

– Бедное дитя, – сказала она с легким презрением, выпустив ее. – Я тебя не обижу. Иди, если хочешь. Что ты делаешь на улице в такое время ночи?

– Ничего, – дрожащими губами выговорила Китти, подняв лицо к бледной луне.

Женщина увидела это лицо и заметила, какое оно чистое и невинное.

– Иди домой, дорогая, – тихо сказала она, добродушно прикоснувшись к плечу девушки, – негоже тебе быть на улице в такое время. Ты не одна из нас.

– Господи! Конечно, нет! – отшатнувшись, вскричала Китти.

Женщина горько улыбнулась

– А! Теперь ты от меня отшатываешься, – сказала она с ухмылкой. – Но что же ты, такая чистая и добродетельная, делаешь на улице в такой час? Ступай домой, дитя, не то сделаешься такой же, как я.

– У меня нет дома, – ответила Китти, поворачиваясь, чтобы уйти.

– Нет дома! – повторила женщина более мягким тоном. – Бедное дитя! Я не могу взять тебя с собой… Господи, прости… Но вот немного денег, – она вложила шиллинг в руку девушки. – Ступай к миссис Ролинс на Виктория-плейс, Фицрой… Кто угодно покажет тебе, где это… И она тебя приютит.

– А что это за место? – спросила Китти.

– Дом для падших женщин, дорогая, – дружески ответила ее собеседница.

– Я не падшая женщина! – отчаянно вскричала девушка. – Я ушла из дома, но я туда вернусь… Все, что угодно, лучше этой ужасной жизни на улицах.

– Да, дорогая, – ласково согласилась женщина. – Ступай домой. Ступай домой, ради бога, и если у тебя есть отец и мать, которые защитят тебя от зла, возблагодари за это небо. Позволь разок поцеловать тебя, – добавила она, наклонившись, – так много времени прошло с тех пор, как я чувствовала на своих губах поцелуй хорошей женщины… Прощай.

– Прощайте, – всхлипнула Китти, запрокинув лицо.

Женщина наклонилась и поцеловала это детское личико, а потом с приглушенным плачем бросилась бежать в лунную ночь.

Китти повернулась и медленно пошла по улице. Она знала, что от Таун-холл отъезжает кеб, направляющийся в Ричмонд, и решилась поехать домой. В конце концов, какая трудная жизнь ни ожидала бы ее там, это будет лучше, чем жестокая грубость улиц.

Она как раз собиралась перейти через Сванстон-стрит, когда в конце улицы из-за угла вышла группа молодых людей в вечерних костюмах. Они напевали и явно были сильно навеселе. То был не кто иной, как мистер Джарпер со своими друзьями. Они выпили куда больше вина, чем требовалось для их блага, и созрели для любой озорной выходки. Беллторп и Джарпер шли рука об руку, оба порядком пьяные, и каждый пытался не дать другому упасть. Поэтому их продвижение вперед состояло в основном из диких рывков и требовало немалого чувства равновесия.