Мадам Мидас - [63]

Она постоянно ссылалась на «конституцию», словно интересовалась политикой. На самом деле женщина имела в виду состояние своего здоровья, которое неизменно было плохим. Согласно заверениям почтенной леди, не существовало ни единой болезни под солнцем, которая бы ее не поражала, и она могла написать целую книгу о медицине, проиллюстрировав собой каждый отдельный случай.

Мистер Палчоп давно уже распростился с жизнью, причем уйти из этого злого мира ему во многом помогло большое количество патентованных лекарств, которые впихивала в него жена. Она хотела его вылечить, но, увы, лекарства возымели обратный эффект.

Миссис Палчоп говорила, что ее муж был красивым мужчиной, хотя, судя по сохранившемуся портрету, он напоминал скорее бульдога, чем иное создание природы. Юные Палчопы, коих было двое, и обе женского полу, унаследовали внешность отца и темперамент матери. Как только девчонки начали болтать и ползать, они уже знали о каплях, припарках, повязках и дозах лекарств столько же, сколько знает взрослая медицинская сестра в больнице.

Однажды Ванделуп послал Китти телеграмму, в которой говорилось, что он явится домой к ужину. А поскольку Гастон всегда требовал к столу чего-нибудь эдакого, девушка пошла к миссис Палчоп, чтобы расспросить ее насчет стряпни.

Китти нашла леди, завернувшуюся в плотную шаль и изображавшую чайник – она вливала в себя горячую воду. Миссис Палчоп сообщила девушке, что делает это для того, чтобы «встряхнуть» свою печень.

Мисс Топси Палчоп завязывала щеку, поскольку чувствовала приближение зубной боли, а мисс Анна Палчоп, к сожалению, была совершенно здорова. Заняться ей было нечем, и девица горестно сидела у окна, пытаясь вообразить, будто чувствует боли в спине.

– Ах! – писклявым голосом простонала миссис Палчоп, прихлебывая горячую воду. – Вы не знаете, дорогая, каково это, когда вас беспокоит печень… Куда там пыткам инквизиции, моя милочка!

Китти сказала, что ей очень жаль, и спросила, может ли что-нибудь облегчить эти страдания? Миссис Палчоп торжествующе покачала головой.

– Мое милое юное создание, – с большим удовольствием ответила она, – я испробовала все на свете, чтобы излечить свою печень, но без толку. Она всегда расширяется и сжимается сама по себе, без моего ведома, и извергает желчь в мой живот, где желчи совсем не место.

– Похоже, это и вправду очень противно, – согласилась Китти. – Да и Топси, гляжу, тоже больна.

– Зуб болит, – проворчала Топси глубоким басом. Она унаследовала бульдожьи черты своего почившего, глубоко оплакиваемого отца, и такое ворчание отлично ей подходило. – На прошлой неделе я выдернула пару зубов, а теперь начал болеть еще один.

– Попробуй печеный инжир, Топси, дорогая, – предложила ей мать, которая допила горячую воду и жадно смотрела на чайник, явно желая добавки.

– Это зубная боль, – проворчала в ответ Топси, – а не флюс.

Средство, которое предложила миссис Палчоп, годилось для последнего из перечисленных недугов.

– Вы, во всяком случае, в полном порядке, – жизнерадостно обратилась Китти к Анне.

Но Анна решительно отказалась считать себя в добром здравии.

– Полагаю, у меня вот-вот заболит спина, – мрачно сказала она, кладя руку на поясницу. – Мне придется приложить на ночь припарку из льняного семени, чтобы вытянуть простуду.

И она уныло застонала. Ее мать и сестра, услышав знакомый звук, застонали в ответ, так что получился настоящий хор, и Китти почувствовала, что ее тоже тянет застонать – из сочувствия к ним.

– Мистер Ванделуп сегодня вечером придет на ужин, – застенчиво сказала она миссис Палчоп.

– Какая неожиданность, мой милый ангел, – негодующе сказала сия леди, поднимаясь и глядя на хорошенькую девушку, сделавшуюся теперь такой бледной и печальной. – Раз в столетие он является домой… Оставляя тебя хандрить дома, как котенка с разбитым сердцем в ящике с углем. Ах, если б только у него была печень, это научило бы его манерам!

Стоны согласия донеслись от обеих мисс Палчоп, которые имели печень и всегда сражались с нею.

– И что, мой заброшенный херувим, – спросила миссис Палчоп, подходя к зеркалу, висевшему на кухне, чтобы все трое членов семьи могли разглядывать в него свои языки, – что мне подать вам на ужин?

Китти предложила дичь, макароны с сыром и фрукты на десерт. Это меню так подействовало на семью, что все они застонали в унисон.

– Макароны с сыром, – проворчала Топси; голос ее поднимался как будто от самых пробковых подошв, которые она носила, чтобы ноги были сухими. – Они лучше всего способствуют разлитию желчи. Я видеть их не могу!

– Ах, ты всего лишь слабая девушка, – заметила миссис Палчоп. – А мужчины настолько упрямы, что готовы глотать кирпичи, как страусы, лишь бы не выдать, что это приносит им вред. У вас будет вкусный ужин, миссис Ванделуп, хотя не могу отрицать, что он и вправду будет способствовать разлитию желчи.

Предупрежденная таким образом, Китти вернулась в свою комнату и занялась собой, чтобы понравиться Гастону, когда тот придет.

Бедняжка! Теперь он так редко являлся домой ужинать, что его визит она расценивала как пикник.

Китти надела симпатичное белое платье и повязала вокруг талии голубой кушак, чтобы выглядеть так же, как в тот день, когда он увидел ее впервые. Но теперь ее лицо было утомленным и бледным. Девушка смотрела на себя в зеркало и жалела, что у нее нет румян – они придали бы ее щекам немножко краски.