Ма-цзы: пустое зеркало - [44]

Сёсеки писал:

Эта часть дикой земли

не имеет границ —

север, юг, восток и запад.

Вряд ли увидишь и дерево

посреди нее.

Поворачивая голову,

ты можешь смотреть вне любого из направлений.

Впервые в жизни ты поймешь, что твои глаза

обманывали тебя.

Когда уходишь вглубь себя, не существует ни севера, ни юга, ни востока, ни запада — лишь пространство. Во всех направлениях одно и то же. Ты пришел к своим корням и понимаешь, что глаза обманывали тебя на протяжении многих жизней, они привязывали тебя к объектам внешнего мира. Они не позволяли тебе войти вглубь себя. Они привязывали тебя к деньгам, к знаниям, респектабельности.

Есть тысячи способов привязать человека к наружному миру. Общество управляет жизнью человека таким образом, что тот включается в игру с первых своих шагов. Это становится привычкой. Если вам нечего делать, вы находите себе занятие. Я знал некоторых людей, чувствовавших наибольший дискомфорт по воскресеньям — им нечем было заняться! Они начинали разбирать старинные дедушкины часы, чтобы починить их (те и без того нормально шли). Или отправлялись в гараж и принимались копаться в моторе, хотя машина ездила прекрасно, и с ней не было никаких проблем. Они могли начать перечитывать старую газету.

Однажды мне пришлось жить несколько дней вместе со своим родственником. Он был пенсионером и читал одну и ту же газету с утра до ночи. Как-то я спросил:

— Сколько раз ты перечитываешь газету?

— Вопрос не в чтении. Вопрос в том, что мне больше нечего делать. Моя жена умерла, а при жизни она всегда заставляла меня что-то делать: «Принеси то, принеси се!» — и пилила меня. Сейчас я очень по ней тоскую. А раньше я частенько желал ее смерти. Она изводила меня, будь здоров! Но, по крайней мере, я был хоть чем-то занят. Сейчас же я никому не нужен.

Все вы знаете Майтрейю, пребывающего в самадхи. Раньше у него была привычка сохранять все старые газеты. Однажды я заглянул в его комнату. Я не мог зайти в комнату, потому что он ел чеснок в огромном количестве и вся комната провоняла чесноком. Мы с ним поддерживали отношения на протяжении сорока лет. Он был членом парламента. Он просил меня останавливаться у него, когда я приезжал в Дели. Но я всегда отвечал:

— Извини, но пока ты не откажешься от чеснока, я не смогу зайти в твой дом.

— Мне очень трудно отказаться от чеснока. Мне легче отказаться от всего остального, — отвечал он.

И отказался от карьеры парламентария, оставил дом, жену и стал санньясином. Но отказаться от чеснока он был не в силах. Я никогда не жил в его доме. Он жил в моем. И как-то раз, не заходя внутрь, лишь заглянув через открытую дверь его дома, я поразился количеству собранных им старых газет… кипы газет почти достигали потолка. Я спросил его:

— Что ты делаешь со всеми этими газетами? Может быть, ты немного не в своем уме?

Он рассмеялся и сказал:

— Иногда, когда нечего делать, приятно перечитать старые газеты. Это всего лишь привычка старого политикана.

Патна была его избирательным округом. Когда мы были в Патне, он очень настаивал на том, чтобы я жил в его доме. Но я ответил:

— Даже если моя жизнь будет подвергаться опасности, я ни за что не войду в твой дом. Из-за чеснока. Я не могу выносить чеснок. Сам его запах заключает в себе опасность.

Когда же он умер, я подумал: «Боже мой, как хорошо! Теперь никто не будет заходить с чесноком в этот дом!»

И я говорю, что ни один любитель чеснока впредь ногой не ступит в мой дом! А я знаю, среди вас есть любители! Сэрджано, готовящий спагетти разными способами, большой любитель. Это хорошо, что правительство Италии запретило мне въезжать в их страну. Я счастлив. Но меня очень беспокоит то, что мои санньясины, Сэрджано, Мэджит и другие, осаждая парламент, в один прекрасный день могут…

В течение двух лет парламентарии обсуждали этот вопрос, и наконец они сошлись на том, чтобы выдать мне трехнедельную въездную визу на определенных условиях. Это было очень хорошо. Я отказался от визы. «Я не могу приехать в вашу страну на ваших условиях. Откажитесь от всех условий — тогда я подумаю». Правительство все еще решает этот вопрос, и я надеюсь, что ответ будет отрицательным. Мне кажется, что вся Италия провоняла чесноком. Я знаю нескольких итальянских санньясинов… и стараюсь держаться от них на расстоянии.

Маниша спрашивает:

Наш любимый Мастер!

Я не знаю, каково значения прихода Бодхидхармы с Запада, но мне кажется важным то, что он принес на Восток экзистенциональную религию дзэн, а Ты, много веков спустя, принес ее назад современным людям. Благодаря вам обоим, дзэн завершил свой цикл. Наверное, вы с Бодхидхармой партнеры?

Маниша, пока что это секрет.

Пришло время Сардара Гурудаяла Сингха.

Сардар Гурудаял Сингх получил новую работу: он служит официантом в элегантном кафе «Блинная Кена». Два джентльмена заканчивают трапезу, и Сардар, подойдя к ним, спрашивает:

— Что закажете на десерт, чай или кофе?

— Чай, — отвечает первый посетитель.

— И мне тоже чай, — говорит второй, — только налейте его в чистый стакан.

Через несколько минут Сардар Гурудаял Сингх вновь появляется перед их столиком с двумя стаканами чая на подносе.