М.С. - [40]

Обстановка в помещении — ничего лишнего. Отделанные деревянными плитами стены. Диваны, оббитые чёрной кожей, столики со свежими газетами, прохладительными напитками и ящиками с сигарами, да пальмы в кадках. Присутствует и три бутафорских окна, за которыми просматривается парковый пейзаж. В самом деле поверить можно, что за окном парк, и птички поют. В паре десятков метров под землей!

Ну, и перед пресловутой дверью, изготовленной по образцу и подобию двери тронного зала, два стола одного из секретарей императора. Естественно, записывает прибывших. К некоторому удивлению Марины, её и Сордара попросили немного обождать. Это-то при всем известной пунктуальности Саргона!

Марина только пожала плечами, и отправилась на диван, покуривать казённую сигару. В голове бродит хулиганская мысля: подойти к окну, открыть форточку, и стряхнуть на пейзажик, или как там это сделали, пепел. Исключительно из соображений — загорится или нет? А если да, то кто и как тушить будет? Или может, и открыть форточки не удастся, из-за бутафорских шпингалет?

Довольно скоро Марина обратила внимание, что секретарь явно как-то странновато-маслянисто посматривает на неё. Словно не может сообразить, за какие такие заслуги в эти апартаменты попала какая-то капитан-танкист с обожжённым и грязным лицом, и в форме, состояние которой вызовет немало вопросов у любого комендантского патруля. Вопрос может быть суток на двадцать пять ареста с содержанием на столичной гауптвахте. И звёзды тут вряд ли помогут. Или это его так заинтересовали некоторые детали содержания формы? Марина уже стала забывать как на достоинства обоих фасадов её фигурки ещё совсем недавно смотрели. Некоторые. До тех пор пока она различными средствами: мало литературными словами, ударами танкистских ботинок (в том числе и промеж ног), или упёртым в лоб (или иную часть тела) пистолетом не убеждала найти для обозрения какую-нибудь иную точку на горизонте, максимально удаленную от некоторых точек на её обмундировании, а так же отказаться от попыток установить, что находится под ним.

А этот продолжает пялится, да ещё и явно принюхивается. Ладно, хоть слюни от вожделения (хе-хе, извращенец ты братец) не пускает. Боится что ли, что датчики биологической угрозы сработают? Ну и что с того, что она в состоянии «после вчерашнего»? В журнале регистрации записано одно из многочисленных имён их высочества с присовокуплением титула, которым Марина никогда не пользовалась. Да и не каждый знающий полную титулатуру членов императорской фамилии, вспомнит ещё и этот её титул и имя. Взгляд уже начал раздражать. Интересно, как он себя бы вел, прочтя всем известное (по крайней мере в этой канцелярии) Марина-Дина дерн Оррокост Саргон-Еггт?

«Не узнал меня, дожила блин!» — подумала Марина, пытаясь разглядеть, один перед ней секретарь, или целых оба, и кого из них надо побить — «Впрочем, вид моего рыльца с момента последнего издания придворного календаря явно сильно изменился. Да и сигар я тогда не курила, и пить не пила. Но если не перестанет пялится, получит в глаз. В один персонально от ненаследной принцессы, в другой- от принца. Будет о чем на старости вспомнить, если конечно, Сордар шею не сломает».

Слегка качнувшись, Марина шагнула к столу…

Секретарь взвился как ужаленный. Щёлкнул каблуками и козырнул, словно весь на шарнирах. Марина удивленно обернулась, с опозданием сообразив, что все это не про её честь.

В приёмную вошёл ещё один человек. Ослепительно красивая черноволосая женщина с тростью под мышкой.

Цифры о служащих в армии аристократах засекречены, но Марине прекрасно известно что из почти миллиона аристократов призывного возраста, в армии служит от силы пятьдесят тысяч. При армии приближающейся к двадцати миллионам не очень впечатляет. Тем более, что многие из них и так не афишировали свою принадлежность к дворянству. Зато «работающих на оборону» дармоедов в военной форме и с громкими фамилиями в тылу скопилось уж очень много. Конечно, там были не только аристократы всех мастей, но они-то заметнее всех.

Так что, весьма распространённым воинским преступлением были драки между фронтовиками и тыловиками. Нередки и убийства. Эта неприязнь пока ещё не носит политической окраски, но это только вопрос времени. А если ещё и учесть колоссальный характер армии… В общем, во всех городах где имеются крупные госпитали не очень спокойно.

Среди тех представителей элиты, кто действительно работают на оборону в той или иной сфере, но не афишируют свою социальную принадлежность, есть и женщины. Иные из них могут в чём угодно поспорить с любым из мужчин. Наиболее известна из них та, которую все называют не по имени, фамилии или титулу, а по краткому и ёмкому прозвищу — Бестия; официальное звание и должность — генерал-лейтенант, начальник внутренней безопасности. Генерал-лейтенантов в империи несколько десятков человек. А вот Бестия одна.

Впрочем, она-то знаменита в первую очередь вовсе не храбростью. Вернее, не только ей.

Есть и ещё один забавный факт: министерств и приравненных к ним ведомств хватает. Хватает и титулованной аристократии. Однако, днём с огнём можно искать титулованного министра и не найти. Титулы есть у всех министров. Пожалованные за заслуги. К родовой аристократии они не принадлежат. Только один из приравненных к министрам из родовитых аристократов имеется. Титул весьма и весьма пышный. Император превыше всех. Второй по значимости, согласно не изжитым феодальным предрассудкам — у главы Великого Дома Еггтов. Второй Великий Дом — Ягры. У Главы родовые замки ещё не все проданы. К древнему и прославленному роду принадлежит министр. Голубая кровь до… уже никто не помнит, какого именно колена.