Лжедмитрий - [35]
— Да кто же это такой? Что за люди с тобою, коли так? — спросил Ворона, невольно вздрогнув при слове «Яремака». — Тебе-то мы верим, конечно. Если это только ты... Потому что я сам тогда крест для тебя вытесал...
— А привёл я вам московского царевича Димитрия Ивановича! — сказал, закрыв глаза, Андрей. — А это всё наши товарищи. И напрасно в Киеве старики старались...
— Что? — закричал Ворона и замахал руками, отстраняя Коринца. — Господи! Ещё этого нам не хватало!
— И кошевого как раз нет! — озабоченно добавил Петро Коринец.
Над послушником Пафнутием остался жалкий холмик.
Отец Григорий прочитал молитву, от себя добавил:
— Никто не знает, где он родился, кто его родители... Да Бог и на том свете не оставит милостью добрую душу, — и даже прослезился.
Казаки чувствовали свою вину. Они старались держаться в стороне.
— Бог вам судья, — сказал примирительно отец Григорий.
Ворона, глядя на всё это, крутил ус. И по привычке посматривал вдаль.
И лишь Петро Коринец достал из дорожной саквы баклагу с горелкой, сунул её в жёлтый могильный холмик, неглубоко разрыхлив землю.
— Чтобы по-казацки... Раз в казацкую землю...
Минуту все стояли молча.
Затем ехали не спеша, поскольку до Сечи рукою подать. Все сидели в сёдлах. Пленников уже и за пленников не считали. За отцом Григорием ехали трое лихих удальцов, которые недавно с ним сражались не на живот, а на смерть (Андрей даже удивился, что все они пришли в себя). Сам Андрей ехал рядом с Петром Коринцом. Очевидно, Ворона поверил, что друзья теперь ни за что не расстанутся, следственно, Коринец был вроде стражи. Дороги хватило как раз для того, чтобы поговорить о самом главном.
Коринец слушал внимательно, но не отрывал глаз от отца Григория, который ловко и прямо сидел в седле и даже о чём-то расспрашивал своих недавних врагов.
Коринец во всём доверялся побратиму.
— Ты вот что, — заметил он под конец разговора, когда уже завиднелась Днепрова вода, а за нею — жёлтый остров, на острове — длинные курени с чёрными крышами при синем дыме над ними, — ты вот что, брат... Люди здесь поверят, что это царевич. Да есть ли у него деньги?
— Денег нет, — без раздумий отвечал Андрей, не совсем ещё понимая, к чему клонит Петро.
— Плохо, — вздохнул тот. — Нужен поход... Много у нас народу, да у всех голые руки... Не в чем и не с чем было отправляться в поход. Так что придётся ждать возвращения кошевого. Он ушёл с войском. А с ним и Герасим Евангелик. А мы тут, при куренях, вроде сторожей... А там увидим. Мы уже три раза ходили под Житомир, где погибает наш Яремака... Да только Ворона что-то не чешется...
Андрей не знал, что отвечать.
На берегу острова, откуда враз посыпались разнообразные челны, уже собирался праздный люд.
11
Три недели отец Григорий правил службу в сечевой неказистой церквушке, которая была всего-навсего укороченным в длину казацким куренём.
Народ же валил валом. Народ на Сечи в большинстве своём оказался новым, пришлым. Без Бога эти люди не представляли себе жизни. А тут — православная церковь. Можно молиться безо всякого опасения, что твой пан, переметнувшийся в ляшскую веру, криво на тебя посмотрит. Что иудей-арендатор сдерёт с тебя лишнюю копейку.
А кто уже давно на Сечи — те соскучились по церковной службе. Потому что прежний батюшка по своей неосторожности утонул в Днепре. А нового где взять?
За три недели отец Григорий перевидел столько народа, что мог бы смело сказать: рядовые казаки его здесь поддержат. Вот только когда возвратится сечевое войско? Когда появится здесь бравый атаман Евангелик? Что запоёт казацкая верхушка? Насколько она сильна?
На четвёртую неделю наконец стали возвращаться первые казаки. И кто за них зацепился глазом, тот сразу понял: не задался поход. Прибывавшие не знали, что́ и говорить. Не могли ответить толком на вопрос, жив ли кошевой. Знали одно: атаман Евангелик погиб. Одолели татары.
— Да какой кошевой? — старались отвечать вопросом на вопросы. — Если про старого речь — то жив. Где-то за нами ногами перебирает. Но мы очеретину у него из рук вырвали. Мы себе нового кошевого выбрали. Жаль, не Евангелика.
— Кого? — вскипали любопытством и тревогою голоса расспрашивавших. — Кого выбрали?
— Да Петра Балабуху... Только зачем говорить? Может, он уже на том свете...
Стало понятно: татары встретились вовсе не там, где хотели сечевики. Встреча произошла в том месте, где им, татарам, хотелось. Много товарищей полегло в степи.
Новый кошевой Балабуха, оказалось, уцелел. Но лучше бы ему не возвращаться на остров. Вырвали и у него из рук Очеретину, то есть булаву, украшенную сверкающими каменьями, — знак власти, а жизнь ему даровали только за то, что хоть и голова его не шибко умная, зато рука твёрдая. Рубил татар нещадно, так что против десяти один выходил.
А когда стали думать-гадать о новом кошевом, то выкрикнули имя куренного атамана Вороны. Застигнутый врасплох Ворона, высокий и чёрный, по обычаям начал отнекиваться, но радости скрывать не стал. Он сделался ещё выше ростом, как только ощутил себя кошевым. Он уже так величественно поблагодарил товариство, что многие диву давались: откуда в нём всё это?
Автор объединяет популярные очерки о древнегреческом театре, о «легендарном» родоначальнике трагедии Дионисе, о выдающихся драматургах: Феспиде, Эсхиле, Софокле, Еврипиде, Аристофане, Менандре – об их творчестве и театральной жизни в античности.
В книге повествуется о медицине эпохи Средневековья. Перед глазами читателей медицинская наука предстанет в несколько непривычном своем обличии. Те, которые предпочтут обратиться сразу к определенным главам, – без малейшего промедления окажутся в центре интересных, значительных эпизодов в становлении медицинской науки. Из этих эпизодов, по нашему убеждению, как раз и соткана вся драматическая история медицинского врачевания.Предлагаемая книга может оказаться полезной для многих людей: и для тех из них, которые посвятили медицине всю свою предыдущую жизнь и знают о ней почти все, и для тех, кто изо всех сил старается как можно подальше держаться от любого врачебного кабинета.
Это был бой, от которого зависело будущее нашего государства. Две славные армии сошлись в смертельной схватке, и гордо взвился над залитым кровью полем российский штандарт, знаменуя победу русского оружия. Это была ПОЛТАВА. Роман Станислава Венгловского посвящён событиям русско-шведской войны, увенчанной победой русского оружия мод Полтавой, где была разбита мощная армия прославленного шведского полководца — короля Карла XII. Яркая и выпуклая обрисовка характеров главных (Петра I, Мазепы, Карла XII) и второстепенных героев, малоизвестные исторические сведения и тщательно разработанная повествовательная интрига делают ромам не только содержательным, но и крайне увлекательным чтением.
В книге речь ведется о русских медиках. Здесь можно прочесть их полузабытые жизнеописания, начиная еще с основания первых лекарских школ в Москве и в Санкт-Петербурге, а уж тем более с учреждения первого в России Московского университета. Не обойдена также роль и Санкт-Петербургской медико-хирирургической академии.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
Герои повести "Кольцо графини Шереметьевой" — Наталья Шереметьева и Иван Долгорукий, на долю которых выпали заговоры, доносы, ссылка — и великая любовь... 19 января 1730 года должна была состояться свадьба, и не простая, а "двойная" (это к счастью): императора Петра II с княжной Екатериной Долгорукой, и свадьба князя Ивана Долгорукого с Наташей Шереметевой. Но случились непредвиденные события. Ивана Долгорукого ждала ссылка в ледяную тундру, юная жена отправилась в Сибирь вместе с ним. В поздние годы она написала о своей жизни "Своеручные записки".
И случились страшные знамения, и пролилась земля Русская кровью, и поднялся на бунт славный град Новгород, защищая свою вольность. А во главе народной вольницы встал не славный богатырь, не мудрый атаман, но слабая женщина по имени Марфа Ивановна, прозванная недругами — МАРФА ОКАЯННАЯ. Роман Сергея Махотина посвящён событиям московско-новгородской войны. Не хочет Господин Великий Новгород расставаться со своей стариной, с вечевой своей вольницей. Новгородские бояре интригуют против власти великих московских князей, не страшась даже открытой войны.
В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.
Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.