Люся с проспекта Просвещения или История одного побега - [18]

Собака наклонила голову набок и удивленно посмотрела на меня.

— Искать, понимаешь, искать, — объяснял я ей, но на морде потеряшки было по-прежнему написано недоумение.

«Наверное, лучше будет показать на примере», — решил я и опустился рядом с ней на корточки.

— Домой! Домой! Ищи! Где твой дом? Собачка, миленькая, ну пожалуйста, попробуй взять след, — уговаривал я ее, стоя на четвереньках и втягивая носом воздух. В собачьих глазах, кажется, мелькнула искра гениальной догадки. Она послушно опустила голову, поводила носом по снегу, к чему-то принюхиваясь, и резвым размашистым галопом рванула по дорожке вперед. Я помчался за ней, изо всех сил вцепившись в поводок. Оббежав вокруг пруда, собака на мгновенье остановилась, покрутилась на месте, словно отыскивая потерянный след, и уверенно припустила через дорогу к дому. Когда мы добежали до подъезда, я был готов от досады сгрызть все сосульки, свисавшие с козырька: она привела меня к МОЕМУ дому и теперь радовалась, как щенок, что так легко справилась с поставленной задачей.

— Эх ты, Пинкертон, — я погладил кудрявую макушку. — Ладно, попробуем еще раз. Только будь внимательнее. Мы ищем ТВОЙ дом, а не мой. Поняла?

Собака с сожалением посмотрела на меня, потом на дверь.

— Нет, ТУДА мы сейчас не пойдем. Тем более что ТАМ мы уже все съели. Мы будем искать ТВОЙ дом, — для убедительности я поплотнее натянул шапку и махнул рукой в сторону школьного двора. Приглашать дважды потеряшку не пришлось. Она тут же развернулась и потрусила впереди меня, выписывая затейливые петли между сугробами. Ей было все интересно: и столб, и машина, и фантик от жевательной резинки, и старая автомобильная покрышка, и тетенька, проплывающая мимо с полными продуктов сумками. Потеряшка везде успевала сунуть свой любопытный нос, и ей за это ни разу не попало. Даже тетенька с сумками, вначале охнув от испуга и прижав пакеты к груди, в следующую секунду уже расплылась в благодушной улыбке, глядя, как потеряшка радостными прыжками и призывными взглядами выпрашивает приглянувшуюся сардельку.

Когда мы подходили к школе, я заметил на спортивной площадке двух мальчишек, вяло гонявших по полю футбольный мяч. Один из них был худой, долговязый, с синим зенитовским шарфом поверх куртки, другой ниже ростом, крепкий, коренастый, в олимпийской жилетке и фирменных бутсах. Двор был пуст. На ступеньках крыльца валялись две спортивные сумки. И валялись они, видимо, давно. Хозяева сумок, должно быть, коротали за игрой уже не первый час. Мяч лениво перекатывался от одного к другому, футболисты едва перебирали ногами, готовые в любой момент бросить игру, едва замаячит на горизонте новая забава. В радиусе ближайших пятидесяти метров маячили только мы с потеряшкой. Я оглянулся, ища глазами пути отступления. Еще бы! Ведь длинный был не кто иной как Вовка Жердяй из 6-го «б».

Вовка Жердяй из 6-го «б» славился на всю округу своим крутым нравом и железными кулаками. Расквасить ему нос втайне мечтал каждый уважающий себя мальчишка из нашего двора. Но пока это мало кому удавалось. А если и удавалось, то очень скоро смельчака настигала неминуемая кара. Руки у Вовки были длинные, и бил он наверняка. Даже старшеклассники обходили Вовку стороной. Что уж говорить о мелкой фауне, кишащей в школьных коридорах? Стоило только длинной фигуре Жердяя замаячить в дверях одного из классов, страх и трепет охватывал каждого. Каждого, включая, увы, и меня. Дрожу я при виде Жердяя не хуже какого-нибудь первоклашки. Ну просто как осиновый лист дрожу. Самому противно. А что делать? Я и ледяной водой обливался, и книжки по гипнозу читал, и даже фотку Жердяя одно время на стенку повесил. В туалете. Чтобы привыкнуть к нему. Только из этого ничего не вышло. Все равно у меня по спине бегают мурашки, и волосы на макушке шевелятся, даже под шапкой. Бррр!

До угла школы оставалось не больше десятка метров. Жердяй с приятелем спокойно продолжали игру, не проявляя к нам с потеряшкой ни малейшего интереса. Казалось, ничто не предвещало катастрофы. Я даже и предположить не мог, что минуту спустя, широко растопырив ноги и не выпуская из рук поводок, влечу вслед за мячиком прямехонько в ворота, чуть не сбив с ног самого Жердяя. Откуда мне было знать, что потеряшке придет в голову светлая мысль поиграть в футбол?

Когда я выполз из сугроба, потирая ушибленное колено, надо мной стоял Жердяй.

— Ба! Кто к нам пожаловал, — развел он руками и отвесил театральный поклон. — Снимите шляпы, господа! Сам капитан футбольной команды решил преподать нам урок! — его глазки блестели нехорошим, радостным блеском, на губах играла довольная ухмылка. — Ну же, не скромничайте, синьор Мазилли. Или вы желаете для начала маленькую разминку? — рука Жердяя описала в воздухе эффектную дугу и больно щелкнула меня по носу. Я втянул голову в плечи и стиснул зубы. Волосы под шапкой предательски зашевелились. Ждать было нечего, бежать некуда. Оставалось умереть героем. Я скосил глаза на потеряшку. Она беззаботно прыгала вокруг мордатого парня в жилетке, пытаясь отнять у него мяч. Парень отпихивался ногами, пыхтел и норовил съездить собаке бутсой в нос. Теперь я узнал и его. Это был Генка по прозвищу Щербатый, известный задира и живодер из первого подъезда. Где он учился, никто не знал. Промышлял же он продажей мобильных телефонов, отобранных у малышни. Подозревали, что и грабежом киосков Генка не гнушался. Однако прославился он в нашем дворе тем, что больше всего на свете обожал спускать кошек в мусоропровод. Я похолодел от ужаса. Ничего не подозревающая потеряшка вертелась вокруг Генки с доверчивостью щенка.