Люмен - [70]

Честно говоря, я почти мечтаю о том, чтобы не быть красивой. Внешность заставляет меня чувствовать себя неловко. Люди часто пялятся, и у меня постоянно возникает ощущение, что они делают это, потому что у меня на лице написано, что я сумасшедшая.

Сумасшедшая.

Сумасшедшая.

Сумасшедшая.

Прямо как мой брат.

Это похоже на шепчущее эхо, проносящееся по залам и комнатам Уитли, по всем окружающим территориям. Все постоянно так испытующе смотрят на нас: на моего брата и меня. Как будто хотят узнать, кто из нас сломается первым.

– Я пойду прогуляюсь немного, – говорю я Финну.

Он высоко задирает нос.

– Одна? Ты же можешь заблудиться.

– Нет, все будет хорошо. Я просто хочу поскорее освоиться здесь.

– Я пойду с тобой.

– Нет, лучше иди поешь. Мне просто нужно подышать свежим воздухом пару минут, Финн.

На этот раз он кивает, потому что прекрасно понимает меня.

Я выскальзываю на улицу, подальше от жуткой атмосферы этого дома.

Прохладный ветер треплет мои волосы по мере того, как я ухожу все дальше и дальше в поля. Мне кажется, здесь никогда не бывает по-настоящему тепло. Но дождь увлажняет травы и листву, от чего все вокруг выглядит очень пышным. Зеленым, цветущим, пестрым. Это то, что Финн называет «viridem». Зеленый всегда означал жизнь.

Постепенно брусчатка, которой вымощены все тропинки в поместье, сменяется мелкой галькой. Это значит, я далеко ушла от дома. Через минуту я оказываюсь на развилке. Одна дорожка ведет к лесному массиву, а другая – к красивому каменному строению у самой линии горизонта, скрытому туманом и зарослями плакучих ив.

Оно крошечное и загадочное, прекрасное и старинное. И, конечно же, мне нестерпимо хочется рассмотреть его поближе. Без какой-либо задней мысли я направляюсь вперед по тропинке.

Чем ближе я подхожу к таинственному домику, тем сильнее закипает во мне любопытство.

Почти поравнявшись с ним, я чувствую запах мха, отголоски плесени и сырости, которые обычно наполняют комнату, что долгое время пустовала. Вместе со смрадными запахами гниения меня окутывает какое-то гнетущее чувство. Когда я открываю дверь, мне кажется, будто тяжелая ноша наваливается на мои плечи. Мой взгляд падает на надпись «САВАЖ», выгравированную на деревянной доске. Неуверенным шагом я ступаю в комнату, которая, как мне кажется, не видела живых людей уже много лет.

Но определенно она видела смерть.

Я в мавзолее.

Проведя все свое детство и юность в похоронном бюро, я научилась неплохо разбираться во всем, что касается смерти. Я знаю, как она выглядит, как она пахнет и даже какова она на вкус, потому что все это витает в воздухе.

И здесь она снова сгущается вокруг меня.

Пол вымощен камнем, но, так как сюда не проникает ни единого луча света, мягкий зеленый мох растет повсюду: я чувствую его зыбкую поверхность под своими ногами. Стены тоже сделаны из массивных каменных панелей, и в них обозначились множество ниш, в которых хранятся останки членов семьи Саваж. Должно быть, здесь собраны десятки поколений, и это не оставляет никаких сомнений в том, что наша семья жила в Уитли издревле.

Ближе всего ко мне расположен Ричард Саваж I, мой дед, а следом Ричард Саваж II, мой дядя. Когда он умер? А рядом с ним покоится Оливия.

Оливия.

Я пробегаю пальцами по ее имени, вычерчивая каждую букву, впитывая в себя холод и твердость надгробной плиты.

Что мне о ней известно, кроме того, что она, должно быть, была матерью Дэра?

Почему она занимает такое важное место в моих воспоминаниях?

Может быть, Дэр унаследовал ее глаза или цвет волос? Может, она была для него единственным лучом света в его мрачном мире? Или, может, с ее кончиной исчезло все его желание жить?

Я не знаю.

Касаясь пальцами стены, я прохожу через всю комнату, взирая на своих предков, покоящихся в тишине этой усыпальницы.

Тишина здесь такая абсолютная, что у меня почти звенит в ушах.

Из-за приоткрытой двери на темный пол падает тонкая полоса света, и в тот самый момент, когда я сильнее всего концентрируюсь на этом ярком пятне посреди всеобщей тьмы, я впервые слышу шепот:

– Калла.

Я судорожно оборачиваюсь назад, но не нахожу там ровным счетом ничего.

Мурашки сбегают ледяным потоком вниз по моей спине и покрывают мои руки. Я беспокойно озираюсь по сторонам. Единственные присутствующие здесь люди давно мертвы.

Но… я могу поклясться, что расслышала этот шепот с кристальной ясностью.

Я слышу голоса.

Это пугает меня не на шутку, но не так сильно, как тот факт, что мне кажется, будто я уже где-то слышала этот шепот.

– Эй, – произношу я, отчаянно желая, чтобы кто-то оказался рядом, желая увидеть живого человека, который мог меня окликнуть.

Но никто не отвечает на мой зов.

Конечно же, никого нет.

Я одна.

Я прикладываю ладонь к стене и пытаюсь сделать глубокий вдох. Не может быть, чтобы я оказалась сумасшедшей. Это один из самых главных моих страхов, кроме страха потерять моего брата, конечно же.

Краем глаза я замечаю какое-то движение и тут же пытаюсь сфокусироваться на нем.

Бутоны гвоздик и траурные цветки лилий, белые и красные. Сквозняк разметал их по полу. Похоронные цветы.

С трудом сдерживаясь, чтобы не подпрыгнуть от ужаса на месте, я смотрю на них, а затем наклоняюсь. Я пропускаю один лепесток сквозь пальцы, ощущая его бархатисто-нежную текстуру. Всего какой-то крошечный момент назад его здесь не было. Ни одного цветка здесь не было, но теперь я отчетливо вижу их, они разбросаны повсюду.