Люк и Фек. Мир и Война - [10]

Дусин шарфик тонкий.

Видел, взгляд ее сиял,

Голос лился звонкий.

CXXXIX

Боря не спешил совсем

Распроститься с Люсей,

Хоть на выход из проблем

Не питал иллюзий.

Начал: «Люся, ты прости.

На войне испанской

Много верст пришлось пройти

В группе партизанской.

Весточку не мог послать

Не было оказий,

Приходилось избегать

Всех разнообразий.

Помнишь, пел я у костра

О стране заморской,

Где магнолия цвела,

Розы красой броской.

Я попал в тот тайный сад

С парашютом вместе:

Ветер сильный снес назад

И спас от ареста.

Девушка меня тогда

Вывела к повстанцам,

А иначе ведь ждала

Судьба иностранца.

Ждал расстрел нас без суда

И без рассуждений.

Был десант в войну туда

Не для развлечений.

CXL

Утром на немецкий фронт

Отправляюсь завтра.

Этот в жизни поворот —

Смена кинокадра».

Вдруг он Люде руку сжал,

Подойдя вплотную,

И заполнил интервал

Страстным поцелуем.

Будто сквозь прошел разряд,

Голова кружилась,

Затуманился и взгляд,

Чувств чуть не лишилась.

Болезнь Вики

CXLI

Плач наполнил тишину,

Голос младшей — Вики.

Различала наяву

Люда дочек крики.

Вырвавшись из страстных рук,

Кинулась к малышке.

Несшийся из детской звук

Был тревожным слишком.

Няньку Дусю разбудил

Тоже крик ребенка.

Может срок уж подходил

Поменять пеленки?

К девочкам вошли вдвоем

Нянька с Людой быстро.

Хлынул свет в дверной проем

Массой серебристой.

Люк включила ночничок,

Подойдя к кроватке.

Викин рот и кулачок

Дергались, как в схватке.

Жар от тельца исходил,

Личико горело,

Судорог набег сводил

Ручки, ножки, тело.

CXLII

Люда, быстро завернув

Дочку в одеяло,

Ноги в валенки воткнув,

Уж не размышляла.

Вышла тихо в коридор

На руках с малышкой.

А Борис, забыв отпор,

Подал ей пальтишко.

Не смутившись, говорит:

«Люда, что с ребенком»?

— «Судороги, вся горит

Дышит очень громко» —

Люк ответила ему,

Направляясь к двери, —

«Я в больницу побегу,

Хватит с нас потери».

«Правильно, спускайся вниз,

Буду ждать с машиной» —

Крикнул Боря. Звук повис

В коридоре длинном.

CXLIII

Бог помог или судьба,

Ночью для завода

Грузовик вез короба

От воздуховода.

Люсю тыловик подвез

К городской больнице,

Высадил у трех берез

Как из колесницы.

Дверь на стук открыл брюнет

С сединой и шрамом.

Врач повел их в кабинет,

Успокоил маму.

Осмотрел под лампой-блиц,

Дал сестре заданье,

Приготовить чистый шприц.

Люк без колебаний

Он отправил в коридор,

Чтобы не мешалась,

Менингит — как в приговор

Вике записалось.

CXLIV

Дверь открылась. Врач в очках

Людину малышку

Вынес тихо на руках

Мокрую, как мышку,

Но живую. Врач сказал:

«Пункцию ей сделал,»

— И, на Вику показав,

Продолжал по делу —

«Девочку переодень,

Даст сестра пеленку.

Завтра выдам бюллетень,

Чтоб побыть с ребенком.

Можешь ехать с ней домой.

Отвезет наш кучер.

Последить тебе самой

За дочуркой лучше».

Дома Люда, уложив

Викочку в кроватку,

Села рядом сторожить

Сон девчонок краткий.

Квартиранты

CXLV

Вскоре местный управдом

После переброски

Беженцев вселил в их дом

Из Днепропетровска.

Из трех женщин к Люк семья

Въехала на время.

Нет свободного жилья,

Наложили бремя.

У сестер лишь чемодан

И еврейка-мама,

Город был поспешно сдан,

Тут уж не до хлама.

Постарались увезти

В тыл евреев срочно

И от смерти их спасти

Получилось точно.

CXLVI

Цилю с Ритой — двух сестер

С матерью их Соней

К поезду привез шофер

По военной брони.

На восток везли завод

По прокату стали.

Циля — главный счетовод,

Риту тоже взяли.

Выезжали затемно,

Путь освободился,

А как только рассвело

Немец объявился.

Бомбы сыпались вокруг

И взрывались воя,

Загорелся поезд вдруг,

Выскочили в поле.

CXLVII

Добрели пешком потом

В дождь до полустанка,

На полу почти пустом

Спали все вповалку.

Жили две недели так,

Пока путь чинили.

Позже подошел состав

И их посадили

На свободные места,

Рядом с туалетом.

Долго ехали сюда,

В холод ведь, не летом.

Простудились в сквозняках.

Все теперь больные.

Спят на старых тюфяках,

Койки раскладные.

Утварь, купленную впрок

Люк дала для кухни.

Жалоб вылился поток,

Быт спокойный рухнул.

Коммуналка, трудно жить.

В кухне теснотища.

Люсю стало уж тошнить

От еврейской пищи.

Дусино представление

CXLVIII

Пропитались чесноком

В кухне даже стенки.

Дуся часто с юморком

Представляла сценки.

Как-то раз, надев пиджак,

Брюки, шапку Фека,

Так как будто у служак

Из районных ЖЭКов,

И, держа портфель в руках,

В комнату приезжих

Вторглась в черных башмаках

И в очках облезших.

Бабка в комнате была,

Жгла электроплитку

И стояла у стола

С пачками кредиток.

Перед ней был чемодан

Весь набит деньгами.

Соня старый сарафан

Дергала руками.

С страхе, Дуську не узнав,

Вздумалось тут бабке,

Чуть на плитку не упав,

Деньги прятать в тапки.

Дуся выскочила в дверь

И расхохоталась.

Сонька злющая, как зверь,

На нее ругалась:

«Черт рябой»-неслось ей вслед —

«Чтобы было пусто!

Много тебе разных бед,

Коль ума не густо.»

CXLIX

Первыми пришли домой

Сестры Циля с Ритой,

Совещались меж собой.

Дверь была закрыта.

Вскоре, как всегда спеша,

Люк пришла с завода.

Нянька, грубостью греша,

Брякнула ей с хода,

Как соседка плитку жгла,

Тьму считала денег.

Люк поверить не могла,

Словно в приведенье

В этот толстый чемодан

С пачками кредиток.

Может это был обман,

Дунин пережиток.

Нянька матерью клялась,

И божилась страстно.

Люся к Марье собралась,

В общем не напрасно.

CL

Муж Василий-прокурор

Оказался дома,

Слушая их разговор,

Он сказал: «Знакома

Тема. Спешка, весь завод

Мог попасть в засаду.