Людвисар. Игры вельмож - [89]
— Приветствую вас, панове, — сказал он. — Если позволите, я улажу спор другим способом: пани Елецкая пойдет со мной. Согласны, София?
— Ни за что! — она вся задрожала, из всех сил прижавшись к коменданту.
— Оставь, — продолжил прибывший. — Людвисар уже нас ждет. Осталось совсем немного, поэтому я не позволю тебе испортить торжество.
— А как же Ангельская Кровь?
— Камень будет у меня. Это лишь вопрос времени…
— Послушайте, пане, — вмешался Матвей. — Я не знаю, кто вы, но советую убираться туда, откуда пришли. Иначе…
— Мой друг, — перебил его Иштван. — Среди вас по крайней мере есть двое, кто подтвердит, что со мной лучше не спорить. Особенно ночью.
— И по крайней мере один, кто с радостью оторвет вам голову, — процедил курьер.
— Черти бы взяли подлую человеческую породу! — разозлился гость.
Он вдруг вскинул руки вверх и взметнул над собой плащ. Очаг неожиданно вспыхнул так ярко, что, казалось, будто загорелось пол-леса. Над пламенем появился огромный волк, и Христоф почувствовал, как в плечо ему впились мощные зубы. Зверь, повалив его на землю, отпрыгнул назад. С яростным рычанием он стал подкрадываться, словно выбирая следующего противника.
— Сомкнуть ряд! — приказал ротмистр испуганным солдатам.
— Отойдите, — сказал Лукьян, — вы тут ничего не сделаете.
Ступая степенно и неторопливо, словно на нем были тяжелые латы, он вышел вперед и встал перед волком. Зверь, люто сверкнув глазами, метнулся ему до самого горла, но в тот же момент человек ударил в ответ. Тем, кто стоял неподалеку, показалось, что с Лукьяна, как с дерева, посыпалась кора. Удар его был тяжелым, но оборотня он только сильнее разозлил. Зверь нападал снова и снова, понемногу обессиливая великана. Похоже, имея достойного соперника, он не спешил, а даже наслаждался боем и вкусом пораженной древесной плоти.
И вдруг оборотень отступил и тревожно втянул ноздрями воздух. Еще больше он забеспокоился, когда из леса донесся пронзительный вой. Стая настоящих волков была совсем близко, и десятки хищных глаз сжимали вокруг него плотное кольцо. Минуя людей, они шли творить свой жестокий, но справедливый суд. Нескольких оборотень растерзал сразу, но остальных это не остановило. Сама природа, вероятно, рвала на куски и уничтожала это дьявольское творение…
Волки, сделав свое дело, исчезли в темноте так же внезапно, как и появились. Ошеломленные этим зрелищем, никто не проронил ни слова, словно окаменели.
Казимир стоял ближе всего к растерзанному трупу. Когда оцепенение прошло, он взглянул на него смелее. Вместо волчьей морды там уже едва просматривалось искаженное лицо, на котором неожиданно моргнула пара человеческих глаз. Когда окровавленные веки разжались, в них видно было страшную боль и какое-то отчаянную мольбу.
Казимир подошел ближе и склонился над умирающим. Теперь он четко видел человека, у которого от зверя остались разве что клубки шерсти и лоскуты разодранной кожи. В дрожащей окровавленной кисти он держал свернутый свиток, а на устах едва слышно запеклось имя:
— Доминику… Гепнеру…
Теперь время было Казимиру отплатить венгру за свое спасение. И лучшей благодарностью могла быть только смерть. Подняв кверху саблю, он резким и точным ударом оборвал его страдания.
Огонь догорел, и время было возвращаться. Про дуэль забыли. Складывалось впечатление, что даже самим дуэлянтам был безразличен недавний спор. Никто той ночью так и не сомкнул глаз. Казалось, умышленно, чтобы дождаться наконец-то унылого зловещего рассвета.
Утром Христоф сообщил, что через сутки они отправляются дальше. И хоть рана от укуса оборотня так и не начала заживать, своего решения он не изменил. Лукьян дал ему с собой какое-то зелье, но предупредил, что оно только снимет боль. Залечить такую рану — дело совсем непростое.
Все было готово в дорогу, и Матвей с десятком солдат настроился сопроводить их до Дубна. Орест пытался избегать его взгляда. Он боялся, что не удержится и снова начнет спор. Впрочем, его тешила мысль, что пройдет немного времени и ротмистр вернется обратно в свой форт. Тогда на Софию никто не позарится…
Только добравшись до города, Христоф прежде всего отправился к замку, где отыскал казначея и забрал у него свои десять дукатов, что их за доблесть обещал его милость князь Острожский еще до того, как разгневаться. Курьеру казалось, что от радости у него вот-вот вырастут крылья, поэтому, увидев Карбовника, он искренне его обнял. Впрочем, сотскому было совсем не до радости. Лицо он имел строгое, а взгляд сосредоточенный, как перед боем.
Поздоровавшись, он сообщил прескверную новость: орда, стоящая под Меджибожем, двинулась в поход.
— Идут на Дубно? — спросил Христоф.
Сотский отрицательно мотнул головой.
— На Лемберг, — ответил тот, — не тронут по дороге ни одного другого города. Это я точно знаю…
Курьер встревожился. Нападения татар вовсе не были редкостью, но на этот раз следовало надеяться на особую жестокость. Разгневанные поражением, они будут мстить. Только почему именно Львов? Ведь их тут разбили? Впрочем, это уже не имело значения.
Он быстро снарядился в путь и приказал то же сделать Оресту и Казимиру.
Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии республики Серо Ханзадян в романе «Царица Армянская» повествует о древней Хайасе — Армении второго тысячелетия до н. э., об усилиях армянских правителей объединить разрозненные княжества в единое централизованное государство.
В книге Владимира Семенова «Кремлевские тайны» читателя ждут совершенно неожиданные факты нашей недавней истории. Автор предлагаемого произведения — мастер довольно редкой в Московском Кремле профессии; он — переплетчик. Через его руки прошли тысячи и тысячи документов и… секретов, фактов, тайн. Книга предназначена для самого широкого круга читателей, ведь в тайнах прошлого сокрыты секреты будущего.
В книгу входят исторические повести, посвященные героическим страницам отечественной истории начиная от подвигов князя Святослава и его верных дружинников до кануна Куликовской битвы.
Одна из повестей («Заложники»), вошедшая в новую книгу литовского прозаика Альгирдаса Поцюса, — историческая. В ней воссоздаются события конца XIV — начала XV веков, когда Западная Литва оказалась во власти ордена крестоносцев. В двух других повестях и рассказах осмысливаются проблемы послевоенной Литвы, сложной, неспокойной, а также литовской деревни 70-х годов.
Италия — не то, чем она кажется. Её новейшая история полна неожиданных загадок. Что Джузеппе Гарибальди делал в Таганроге? Какое отношение Бенито Муссолини имеет к расписанию поездов? Почему Сильвио Берлускони похож на пылесос? Сколько комиссаров Каттани было в реальности? И зачем дон Корлеоне пытался уронить Пизанскую башню? Трагикомический детектив, который написала сама жизнь. Книга, от которой невозможно отказаться.
«Юрий Владимирович Давыдов родился в 1924 году в Москве.Участник Великой Отечественной войны. Узник сталинских лагерей. Автор романов, повестей и очерков на исторические темы. Среди них — „Глухая пора листопада“, „Судьба Усольцева“, „Соломенная сторожка“ и др.Лауреат Государственной премии СССР (1987).» Содержание:Тайная лигаХранитель кожаных портфелейБорис Савинков, он же В. Ропшин, и другие.
Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.
Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.
Когда молодой следователь Володя Сосновский по велению семьи был сослан подальше от столичных соблазнов – в Одессу, он и предположить не мог, что в этом приморском городе круто изменится его судьба. Лишь только он приступает к работе, как в Одессе начинают находить трупы богачей. Один, второй, третий… Они изуродованы до невозможности, но главное – у всех отрезаны пальцы. В городе паника, одесситы убеждены, что это дело рук убийцы по имени Людоед. Володя вместе со старым следователем Полипиным приступает к его поиску.
…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.