Людвиг II: Калейдоскоп отраженного света - [93]

Многие находили свою выгоду в этом настроении короля; самая страсть к постройкам была вызвана, быть может, теми лицами, которые распоряжались подрядами и обогащались в короткое время… Глава кабинета, барон Лутц, откровенно заявил в палате, что он не имел понятия о наиболее странных поступках короля и что его ужасно поразило предположение о душевной болезни, высказанное врачами… Ненормальность короля выражается только в том, что утрачено понимание текущей действительности; но самая сущность так называемых «нелепых идей» дана специальным характером историко-политического воспитания, в котором традиции далекого прошлого играли главную роль… Несчастье короля заключалось в том, что ему приходилось подчиняться духу времени (увы, Людвиг II — хрестоматийный пример героя не своего времени. — М. З.). <…> Покойный баварский король имел в глазах немецкого народа две великие исторические заслуги: во-первых, после войны 1866 года он подписал военную конвенцию с Пруссией и, не колеблясь, выполнил свое обязательство в 1870 году, присоединив свои войска к прусским против Франции, и, во-вторых, он первый предложил королю Вильгельму императорскую корону от имени союзных германских государей в ноябре 1870 года, после решительных немецких побед. Действовал ли он в этих случаях независимо или под сильным давлением извне — неизвестно; бесспорно только одно, что имя Людвига II неразрывно связано с национальным объединением Германии. Немецкая печать всех партий и оттенков вспомнила эти заслуги и отнеслась с живым сожалением и сочувствием к личности несчастного короля»^{176}.

От прессы и политических настроений перейдем непосредственно к медицинской проблеме и прямо спросим: так был ли король безумным?

Для начала обратимся к известному труду профессора П. И. Ковалевского «Психиатрические эскизы из истории. Император Петр III. Император Павел I. Саул, царь израилев. Людвиг, король Баварский» (СПб., 1900). Эта публикация интересна нам не потому, что ценна с исторической точки зрения, — ее, при всем уважении к выдающемуся русскому психиатру, основателю первого в России психиатрического журнала «Архив психиатрии, неврологии и судебной психопатологии», нельзя рассматривать в качестве исторического источника, о чем, кстати, говорил и сам автор. Но именно из этой книги авторы последующих русскоязычных работ заимствовали основные аргументы для доказательства душевной болезни баварского короля. Профессор честно признавался, что материал для своей книги черпал из «обвинительного акта» профессора Бернхарда фон Гуддена, а также из мюнхенских газет конца 1880-х годов, которые, естественно, обеляли и всячески оправдывали фактическую узурпацию власти баварским правительством. О «достоверности» таких первоисточников мы уже достаточно говорили. Насколько можно доверять прессе, особенно ярко продемонстрировал XXI век с его обилием бульварных газет и журналов, раскупаемых как горячие пирожки. Публика во все времена любит «желтую» прессу. Сегодня будут смаковать «скандальный союз певца N с продюсером Y», тогда — «жареные факты» из жизни только что почившего монарха.

Отметим, что, с одной стороны, Ковалевский рассматривал перипетии жизни Людвига II лишь как иллюстративный материал для своих умозаключений (отсюда и обращение к источникам, по большому счету недостойным внимания серьезного ученого). С другой стороны, профессор был изначально уверен, что берет для примеров бесспорные случаи душевных заболеваний. Тем не менее даже при таком настрое у него как у честного ученого неизбежно возникли определенные сомнения.

Вот что пишет по данному вопросу сам Ковалевский:

«Изложив, однако, вышеприведенные факты (именно те, скандальные, на которые потом и будет опираться русскоязычное «людвиговедение». — М. З.), мы должны сделать следующую оговорку: наш больной — король, т. е. лицо, по своему общественному положению стоящее вне общества. Его жизнь скрыта от глаз простых смертных. Достоянием общества стали только отдельные случаи, остальная же жизнь сокрыта в душах его приближенных. Приведенные нами факты разбросаны по всей его жизни в течение многих лет, едва ли не 20. Если приведенные случаи слишком ярко и резко обрисовывают болезненное состояние короля, то только потому, что они соединены нами в единое целое; будучи же разбросанными на много лет, они несравненно меньше оттеняют болезненность данного лица. С другой стороны, мы должны добавить, что положение короля, т. е. пребывание его вне и выше общества, лишает нас возможности иметь побольше обстоятельств, указывающих на болезненное состояние короля, так как его жизнь стояла вне ведения простых смертных. Очевидно, болезненных явлений было несчетно больше, но они остались для нас неизвестными. Наконец, принимая во внимание особенное положение нашего больного, мы не можем отрицать и того, что некоторые из приведенных нами фактов есть плоды фантазии и праздного воображения людского. Может и это быть. Мы привели только то, что появилось в газетах о жизни короля, и на основании этого делаем свои заключения (курсив наш. —