Людовик XVI и Революция - [8]

В итоге для г-на де Морепа начался такой великий фавор, что король предоставил министру покои, находившиеся дверь в дверь с его собственными покоями, чтобы всегда иметь его под рукой.

Первое, что осознал г-н де Морепа, состояло в том, что ему следует окончательно сокрушить г-на де Шуазёля. И потому он продолжал укреплять короля во мнении, что это г-н де Шуазёль отравил дофина. Кроме того, чтобы удерживать его посредством еще одного чувства, пустившего столь же глубокие корни в сердце короля, а именно бережливости, он составил список милостей, оказанных всем семействам, которые носили имя Шуазёль, и наглядно объяснил, что ни один дворянский род во Франции, сколь бы прославленным он ни был, не стоил королевству и четверти того, во что обошелся ему род Шуазёлей. Так что королева тщетно вела подкоп с этой стороны: всякий раз, когда Мария Антуанетта атаковала короля, добиваясь для Шуазёлей новых милостей, что было для нее делом чести, она встречала в его лице гранитную преграду.

Это и стало причиной растущей враждебности королевы к г-ну де Морепа.

Тем не менее при дворе все, кроме королевы и клана Шуазёлей, встретили г-на де Морепа очень хорошо. Он всегда был доступен и находил добрые слова для тех, кто состоял в дружеских отношениях с ним. В беседах со всеми другими он был двуличен, но неизменно учтив. Ссылка выработала у него привычку к простоте и потребность в уединении. Эта потребность в уединении, а главное, эта привычка к простоте сопутствовали ему и при дворе. Фавор ничего не изменил в его поведении. Господин де Морепа удовольствовался весьма скромными вознаграждениями, что восхитило Людовика XVI, и принялся изучать характер короля, а когда ему стало понятно, что основой этого характера является глубокое малодушие, попытался скрыть его от всех глаз. Затем, слыша со всех сторон призывы к восстановлению парламентов; желая избавиться от Мопу, человека твердого и смелого, способного низвергнуть его; намереваясь спокойно завершить свою долгую карьеру; полагая себя, внука канцлера, стоящим на стороне парламентской аристократии и к тому же подталкиваемый своей женой, которая, подобно ему, происходила из семьи Фелипо, он начал все подготавливать к задуманному им перевороту.

Поскольку этот переворот явился крупным событием начала царствования Людовика XVI, мы намерены рассказать о нем прямо сейчас.

Как известно, по вопросу о парламентах, как, впрочем, и по всем другим вопросам того времени, двор разделился на две партии: партию парламентов, пэров Франции и царедворцев, являвшуюся партией прежнего Парижского парламента; и партию нового судебного ведомства, которое в насмешку называли парламентом Мопу.

Партия парламентов, упраздненных и изгнанных Людовиком XV в 1771 году:

королева,

граф д’Артуа,

герцог Орлеанский,

герцог Шартрский,

принц де Конти,

большинство пэров Франции,

герцог де Шуазёль и его клан,

граф де Морепа,

большинство янсенистов из духовенства, епископы-философы, часть литераторов.

Партия парламентов, учрежденных господином де Мопу в 1771 году:

Людовик XVI,

граф Прованский,

три тетки Людовика XVI,

принцесса Луиза, монахиня в Сен-Дени,

герцог де Пентьевр,

канцлер Франции,

меньшинство пэров Франции,

г-н д'Эгийон и г-н де Ришелье,

те, кто входил в прежнее правительство Людовика XV, в особенности аббат Терре, герцог де Ла Врийер, Бертен, г-н де Буан,

новые министры граф дю Мюи и граф де Верженн,

большинство духовенства,

иезуиты,

г-н де Бомон, архиепископ Парижский,

и, наконец, придворные святоши, имевшие своей главой г-жу де Марсан.

Королева встала на сторону прежних парламентов, поскольку они служили опорой г-на де Шуазёля и, следовательно, проавстрийской политики.

Граф д’Артуа встал на сторону прежних парламентов, поскольку был тесно связан с королевой, входил в круг ее ближайших друзей и всегда выступал в качестве ее защитника.

Герцог Орлеанский и герцог Шартрский встали на сторону прежних парламентов, поскольку не забыли, что эти парламенты отняли регентство у герцога Менского и отдали его их деду и прадеду.

Наконец, принц де Конти встал на сторону прежних парламентов, исходя из умозрительных соображений и желая сохранить в неприкосновенности старинные монархические традиции.

Напротив, граф Прованский встал на сторону новых парламентов по той единственной причине, что королева, личным врагом которой он сделался, встала на сторону прежних парламентов.

Три тетки короля встали на сторону новых парламентов, поскольку они в самом деле питали глубокую любовь к своему отцу Людовику XV и возврат к прежним парламентам выглядел бы в их глазах жестоким оскорблением, нанесенным памяти покойного короля.

Наконец, принцесса Луиза поступила так, поскольку прежние парламенты постоянно преследовали духовенство, а она была монахиней кармелитского ордена и подругой г-на де Бомона, архиепископа Парижского.

Намереваясь начать войну, г-н де Морепа прекрасно знал, каковы его собственные силы и какими силами располагает противоположная партия, какие у него есть союзники и кто числится в союзниках его врагов.

И прежде всего он решил обрести опору в лице г-на де Верженна.