Людовик XVI и Революция - [6]

Это время, когда ее любят.

Второй написан чуть позднее истории с ожерельем. Королева облачена в платье из красного бархата, отделанное мехом; она окружена своими детьми, и старшая дочь прислоняется к ней; выражение лицо у Марии Антуанетты презрительное, высокомерное, почти угрожающее.

Это время, когда над ней смеются.

Третий датируется 1788 годом. Королева одета в синее; она одна и держит в руке книгу, но не читает, а думает: взгляд у нее сумрачный, застывший и исполненный страха.

Это время, когда ее ненавидят.

Одиннадцатого мая 1774 года Людовик XVI проснулся королем Франции и Наварры, то есть увенчанным самой прекрасной и самой тяжелой короной на свете.

К тому часу, когда король проснулся, министры собрались на заседание. Предчувствуя грядущую отставку, министры решили незамедлительно удостовериться в его отношении к ним, адресовав ему ряд вопросов и умоляя его ответить на них.

Этот документ существует еще и сегодня и хранится в Королевском архиве; написанный рукой короля, в Версале, 11 мая 1774 года, он перекликается с завещанием узника, написанным в Тампле 25 декабря 1792 года.

Вот эти вопросы и ответы. Ответы начертаны рукой короля.

«1°. Отвечает ли намерениям Его Величества поступить сообразно тому, что было проделано после смерти Людовика XIV по отношению к высшим судам, властям города Парижа, губернаторам провинций, епископам и интендантам, дабы известить их о смерти покойного короля и приказать им исполнять свои обязанности?

Да.

2°. Угодно ли королю, чтобы всем епископам, губернаторам провинций и интендантам было приказано отправиться в места их постоянного пребывания?

После того, как я повидаюсь с ними.

3°. Могут ли министры, видевшиеся с покойным королем во время его болезни, предстать перед Его Величеством до истечения сорокадневного срока? Представляется необходимым, чтобы, приняв самые тщательные меры предосторожности и сменив всю одежду, они могли приблизиться к особе Его Величества.

По прошествии девяти дней.

4°. Поскольку все высшие сановники и командиры отрядов королевской свиты пребывают в таком же положении, могут ли они получать приказы Его Величества лично или же эти приказы следует передавать им?

То же самое.

5°. Будет ли Его величество, невзирая на то, что министры виделись с покойным королем во время его болезни, собирать свой совет?

После встречи с министрами.

6°. Прикажет ли Его Величество забрать ключи от письменных столов, шкатулок и шкафов, которые находятся в королевских покоях и где могут содержаться важные для государства бумаги и ценные вещи?

Помнится, моя тетушка поинтересовалась у меня, угодно ли мне, чтобы она взяла их, и я ответил согласием; но если они еще остались на месте, то да, их следует опечатать.

7°. Королевская семья покинет Версаль? Куда в этих обстоятельствах сочтет уместным отправиться Его Величество?

Я поеду в Шуази.

8°. Должны ли дочери покойного короля, находившиеся подле него на протяжении всей его болезни, отправиться в то же место, что и Его Величество?

В Малый замок.

9°. На депешах и распоряжениях должна стоять подпись "Людовик” или же "Людовик Август"?

«Людовик».

10°. Если, как есть основание предположить, Его Величество не увидится со своими министрами, то не сочтет ли он уместным дать им приказ собраться вместе для обсуждения как внешних, так и внутренних дел королевства, с тем чтобы принятые ими решения были в запечатанном виде вручены Его Величеству?

Если имеются какие-либо важные дела, мне пришлют принятые в связи с этим решения, и я отвечу на них».

Невозможно было сформулировать ответы, явно предвещавшие смену министерства, более четко и определенно.

Король, как он и заявил, немедленно удалился в Шуази, а принцессы, его тетки, отправились в Малый замок.

При дворе существовали три партии.

Партия принцесс, теток короля, выступавших за г-на де Морепа.

Партия королевы, выступавшей за г-на де Шуазёля.

И, наконец, партия короля, выступавшего за г-на де Машо.

Приехав в Шуази, король тотчас же написал г-ну де Машо следующее письмо:

«Шуази, 11 мая 1774 года.

Пребывая в искренней и тяжкой скорби и разделяя ее со всем королевством, я не забываю об исполнении своего великого долга: я король, и это слово заключает в себе все мои обязанности; однако мне всего лишь двадцать лет и я не имею всех необходимых мне познаний. Более того, я не могу встречаться ни с одним из министров, ибо все они виделись с покойным королем во время его последней болезни. Испытываемая мною уверенность в Вашей честности и в Ваших глубоких познаниях побуждает меня просить Вас помочь мне своими советами; так что сделайте одолжение, приезжайте как можно скорее.

ЛЮДОВИК».

Закончив письмо, король написал на конверте адрес: «Господину де Машо, в его поместье Арнувиль», вызвал пажа Малой конюшни и приказал ему доставить это послание.

Господин де Машо был человеком серьезным, неподкупным, строгим; при дворе его боялись все, в особенности принцессы, покровительствовавшие г-ну де Морепа. И в самом деле, г-н де Морепа отличался куда большей занимательностью, чем г-н де Машо; находясь в ссылке, он собрал все скандальные сатирические песенки эпохи царствования Людовика XV и назвал этот сборник своими мемуарами. Если бы г-н де Морепа вернулся ко двору, вместе с ним вернулось бы и веселье. До чего же приятен министр, который вместо унылой папки с документами приносит сборник веселых песенок!