Людовик XIII - [3]
Первого августа 1589 года к Генриху III, находившемуся в городке Сен-Клу чуть западнее Парижа, явился генеральный прокурор Парижского парламента в сопровождении монаха-доминиканца Жака Клемана, у которого якобы были важные известия для короля. Тот не заставил себя долго ждать и принял визитеров в своей спальне, сидя на стульчаке, в одном халате. Клеман приблизился к королю и передал ему пачку писем. Генрих начал их читать, и тут коварный монах ударил его ножом в живот. Вскрикнув, несчастный схватился за нож и выдернул его, но тем самым увеличил рану. С возгласом «Злодей! Ты убил меня!» он попытался поразить напавшего его же оружием, но лишь порезался лезвием, скользнувшим по черепу Клемана. Увидев, что король весь в крови, стража наконец-то спохватилась, набросилась на монаха и зарубила его алебардами. Обнаженный труп Клемана выбросили в окно. Генрих III был еще жив, но у него начались жар и бред. Однако он успел провозгласить законным наследником Генриха Наваррского.
Несмотря на то что других претендентов на трон уже не осталось, король-еретик был противен подданным. Ему пришлось в очередной раз перейти в католичество: 25 июля 1593 года Генрих IV торжественно отрекся от кальвинизма в аббатстве Сен-Дени. Реймс, где обычно короновались французские монархи, упорно не желал открыть перед ним двери, и для коронации был выбран недавно завоеванный Шартр. 27 февраля 1594 года Генрих получил все атрибуты королевской власти: шпоры, меч, перчатки, кольцо (означавшее «брак» короля с Францией), скипетр, «руку правосудия»[6] и корону. Выйдя из собора, король велел раздать золотые и серебряные медали, на которых была выбита надпись «Invia virtuti nulla est via» — «Для доблести нет непроходимых путей». Теперь он обладал всей полнотой власти и даже способностью исцелять золотушных наложением рук, как все Капетинги[7].
Новоиспеченный король Франции сделал ловкий ход: объявил войну Испании. Казалось бы, для страны, измученной гражданской войной, это было самоубийством; но Генрих объединил силы подданных в борьбе с внешним врагом, а лигисты, которые посмели бы теперь выступить против него, считались бы изменниками родины. К тому же война началась с блестящей победы, одержанной лично королем, который поспешил увидеть в этом волю Провидения.
Вчерашние ненавистники теперь прославляли короля — католика, помазанника Божьего, да к тому же милостивого к непокорным подданным, за которыми он сохранил всё принадлежавшее им имущество, должности и привилегии. Со всех сторон к нему стекались сторонники, но не все поддерживали его бескорыстно. Государственная казна быстро опустела, однако это была плата за мир. Наконец, 30 августа 1595 года от папы Климента VIII пришло отпущение грехов.
В последний день апреля 1598 года Генрих IV издал Нантский эдикт, даровавший его подданным свободу вероисповедания, а 2 мая был заключен мир с Испанией: Филипп II отказывался ото всех недавних завоеваний. Чтобы упрочить свое положение, королю Франции требовалось сделать следующий важный шаг — основать новую династию. Но для этого, во-первых, требовалось развестись с Маргаритой Валуа, во-вторых, найти себе новую жену. Поводов для развода было предостаточно: супруги были неверны друг другу, уже десять лет жили врозь и не имели детей. Развод означал бы свободу для Маргариты, по-прежнему заточенной в Юссоне; но она не соглашалась уступить свое место «бог знает кому». Имя женщины, которой король отдал свое сердце, было известно: Габриэль д’Эстре.
О ее внешности можно судить по дошедшим до нас портретам, на которых она без всякого смущения позирует обнаженной по пояс. Современники уверяли, что ее кожа была лилейно-белой, глаза — небесно-голубыми, брови — соболиными, губы — коралловыми, а пропорции тела — идеальными. Неудивительно, что женолюбивый Генрих утратил покой, когда увидел ее, хотя к тому времени Габриэль, уже довольно опытная женщина, сменив нескольких любовников, в числе которых был и король Генрих III, была без памяти влюблена в красавца Роже де Бельгарда — главного королевского конюшего. Впрочем, он и свел ее с Генрихом Наваррским, поскольку любил деньги больше женщин. Злые языки уверяли, что первый ребенок, которого Габриэль родила королю в 1594 году и которого назвали Цезарем (Сезаром), на самом деле был от Бельгарда, но Генриху это было неважно. Для соблюдения приличий он выдал Габриэль замуж за старика герцога де Бофора, а затем развел с ним, чтобы всегда держать при себе. В 1596-м Габриэль родила дочь Екатерину Генриетту.
Весной 1598 года у Генриха и его друга Максимильена де Бетюна, ставшего герцогом де Сюлли и интендантом финансов, вновь зашел разговор о женитьбе. Супруга должна обладать семью качествами, сказал король: красотой, целомудрием, покладистым характером, подвижным умом, плодовитостью, знатным рождением и большим приданым. «Но я думаю, мой друг, что эта женщина уже умерла, а может быть, еще не родилась».
Ему подошла бы испанская инфанта Изабелла Клара Евгения, пусть она и старая (32 года), и некрасивая, если вместе с ней он получит Нидерланды. (Филипп II ни за что не даст согласия на этот брак.) Не отказался бы он и от Арабеллы Стюарт, если королева Англии пообещает сделать его своим наследником. (Это еще менее вероятно.) Про немецких принцесс он и слышать не хочет: они все толстые, как бочки, и так же накачаны вином. Сестры голландского принца Морица Нассауского гугенотки; если он женится на какой-нибудь из них, на него вновь будут косо смотреть в Риме. Племянница великого герцога Тосканского Мария Медичи вроде недурна (Генриху прислали ее портрет еще в 1592 году), но всего несколько поколений назад ее предки были простыми буржуа. Какой из всего этого следует вывод? А вот какой: зачем искать далеко, когда до счастья рукой подать? Габриэль красива, умна, из хорошей семьи, и к тому же у них уже есть дети. (19 апреля 1598 года Габриэль родила еще одного мальчика, которого назвали в честь Александра Македонского.)
