Людовик XIII - [5]

И вот, наконец, в начале октября Роже де Бельгард прибыл во Флоренцию, чтобы, как тогда было заведено, заключить брак от имени французского короля. После пышной церковной церемонии целых пять дней продолжались празднества: пиры с элементами театрализованного представления, шествия, фейерверки, турниры, состязания, концерты и спектакли. Из Флоренции невеста со свитой отправилась в Ливорно, где взошла на королевскую галеру, украшенную золотом и 230 драгоценными камнями. Через две недели каботажного плавания флотилия из восемнадцати судов (из них только одно было французским) прибыла в Марсель. Но чтобы увидеться с супругом, Марии пришлось ехать дальше, в Лион — Генрих в то время сражался в Савойе и слал ей нежные письма. Их встреча состоялась 10 декабря: король явился к ужину. Не откладывая дела в долгий ящик, он сообщил, что нынче ночью придет к ней: флорентийской «свадьбы» достаточно, чтобы считать их мужем и женой, благословение папского легата — условность. Памятуя о полученном перед отъездом дядюшкином напутствии («Главное — забеременеть»), Мария подчинилась… 17 декабря их наскоро обвенчали в Лионском соборе, а через месяц молодожены порознь выехали в Париж. Королева уже была беременна.

Если их первое свидание обернулось приятным сюрпризом (Генрих, в свои 47 лет совершенно седой, на деле оказался вовсе не стариком, а Мария, перезрелая старая дева, — вполне привлекательной толстушкой), брак по расчету не стал союзом любящих сердец. Супруги были совершенно разные люди.

Невысокий сухопарый Генрих никогда не считался красавцем, а ко времени второй женитьбы не только поседел, но и лишился половины зубов, а оставшиеся были сильно испорчены. По обычаю своей родины он употреблял в пищу много чеснока и лука. Король-воин мало заботился о своих нарядах, мог спать в одежде, часами ездить верхом, мылся крайне редко, а потому источал резкий запах пота, конюшни, псины и кожи. Это амбре служило предметом шуток его окружения, над которыми он смеялся первым; но вот его супруга была вынуждена поливаться крепкими духами, чтобы перебить зловоние, исходившее от мужа.

При всём этом король обладал неотразимым обаянием. Он не был рожден для трона, а потому лишен высокомерия и чванства, свойственных его новой жене. Он умел понимать людей и ставить себя наравне с ними, пока общение носило неофициальный характер: шутил и смеялся чужим шуткам, но мог осадить остроумным выпадом зарвавшегося нахала, прислушивался к чужим советам и ценил искренность. Прагматик до мозга костей, он принимал порой неожиданные решения, которые, однако, оказывались единственно верными, поскольку он схватывал суть дела. Мария же и не пыталась проникнуть в суть вещей, но ее верхоглядство сочеталось с непреодолимым упрямством; сомнения были для нее мучительны, а потому она цеплялась за внешний порядок, обычаи, стереотипы. Генрих чувствовал себя свободно в любой компании, умел дружить, не чурался простонародья, обожал ярмарочные балаганы. По характеру он был типичным гасконцем: простой в общении, подвижный, говорливый, не мог усидеть на месте и сам признавался, что крайне нетерпелив. Неповоротливая умом и телом Мария не могла бы за ним угнаться, даже если бы захотела. Кроме того, супругам приходилось общаться через переводчика: хотя переговоры о заключении брака велись почти восемь лет, никто и не подумал обучить невесту языку будущих подданных. Только прибыв во Францию, она понемногу начала осваивать французский, но даже научившись объясняться с грехом пополам, не понимала скороговорки мужа и его шуток — для этого надо было не только улавливать игру слов, но и обладать чувством юмора, которого она была лишена.

Однако весельчак и бонвиван был гораздо более сложной личностью: пережитые страдания приучили его скрывать истинные мысли. С ним случались приступы тоски и грусти. Мужественный и храбрый до бесстрашия, Генрих мог быть властным и даже жестоким, вспыльчивым, но отходчивым. Годы военных походов и любовных сражений не прошли даром: короля часто била лихорадка, мучила подагра, а из-за постоянного риска покушений[9] и нередких неудач на любовном ложе он страдал хронической бессонницей.

С женщинами он был фамильярен до вульгарности, но за этим поведением скрывалась неутоленная потребность в любви и нежности. Помимо двух законных жен у него было как минимум 56 любовниц (не считая случайных связей, о которых не осталось никаких документальных свидетельств), но ни одна из этих женщин не любила его — они отдавались королю. А проницательный и осторожный король таял от любви, терял весь свой ум и рассудительность и мог бы наделать непоправимых глупостей, если бы не вмешательство друзей — или самой судьбы.

Вот и сейчас, отправив жену в Париж малым ходом, он во всю прыть поскакал в Верней, где его дожидалась Генриетта. Когда королева после трех недель пути совершила торжественный въезд в столицу, супруг представил ей маркизу среди прочих придворных дам: «Вот эта красавица была моей любовницей, а теперь хочет стать вашей покорной слугой». Красавица поклонилась недостаточно низко, и король сам нагнул ей голову, чтобы она поцеловала край платья своей госпожи. Однако апартаменты королевы в Лувре находились по соседству с апартаментами Генриетты, и король усердно навещал обеих дам.