Людоед на первом этаже - [19]

- Как ты стал таким? – спросил Каспар.

- Во имя Науки, - надменно ответил Малколм. – Разве Дуглас не рассказал вам? В час отбоя я был гораздо меньше. Я сто лет выбирался из своей одежды, а потом не мог добиться, чтобы Дуглас услышал меня – не говоря уже о том, чтобы он меня увидел.

- Но что ты сделал? – спросил Джонни. – Что вызвало такой эффект?

- Пробирка под названием «Parv. pulv.»[3] - и советую тебе не играться с ней. Быть маленьким – ужасно. Частички пыли кажутся большими, как футбольные мячи. И меня постоянно сдувало сквозняком из-под двери. А ведь я всего лишь понюхал это вещество.

- Ничего себе! – произнес Джонни, придя в ужас от мысли, что он в любой момент на этой неделе мог оказаться в той же ситуации.

- Но зачем Дуглас отправился в город? – спросила Гвинни.

- Чтобы найти антидот, конечно, - ответил Малколм. – Эти наборы – из магазина игрушек рядом с офисом отца. Мы не рискнули сами пробовать что-то другое из опасения, что я исчезну совсем. Старик смотрел телевизор, и Дуглас говорит, он был в ярости из-за того, что его побеспокоили.

- Но он сообщил вам антидот? – спросил Каспар.

- Да. «Magn. pulv.». Я думал, это магний. Но он сработал – хотя я расту ужасно медленно, - пожаловался он, с отвращением глядя на свое карликовое тело. – Что делает Дуглас?

- Что ты станешь делать, если завтра к школе не достигнешь нужного размера? – с интересом спросила Гвинни.

- Не знаю, - сердито ответил Малколм. – Ты скажи мне.

- Возможно, тебе надо принять больше антидота? – предложил Джонни.

Малколм содрогнулся.

- Нет! Мне пришлось съесть целое зернышко, и у него кошмарный вкус. Что делает Дуглас? Как он проберется внутрь?

- Но сколько велел тебе съесть старик? – настаивал Джонни.

- Нисколько. Он просто сказал, что нужен «Magn. pulv.». Где Дуглас?

- Так, может, тебе надо было в нем вымыться, - предположила Гвинни.

- Забирается через кухонное окно, - ответил Каспар.

- Что ж! – сказал Малколм. – Думаю, меньшее, что вы можете сделать – пойти и открыть ему окно.

- Он мне не позволил, - возразил Каспар. – Я предлагал. Я не совсем бесчувственный, что бы ты ни думал по этому поводу.

Малколм плотнее запахнул вокруг себя рубашку и с достоинством поплелся к двери.

- Могу я вас побеспокоить просьбой повернуть ручку? – холодно произнес он. – Вижу, я должен спуститься и сам попытаться открыть проклятое окно.

- Как ты сможешь такого размера? – спросил Джонни, слезая со стола. – Не будь дураком. Я схожу. Лучше это буду я, - объяснил он остальным. – Всё равно Людоед считает, что я способен на любое преступление, и я всегда могу сказать, будто таскал печенье.

Малколм развернулся от двери:

- Кого это ты назвал людоедом?

- Твоего проклятого отца, - ответил Каспар. – И ты знаешь, что он людоед и есть, так что не спорь.

- Ничего такого я не знаю, - неуверенно ответил Малколм.

- В любом случае, мне лучше спуститься и посмотреть, - сказал Джонни.

Поскольку Малколм стоял у него на пути, он подобрал его – умеренно осторожно – и поставил в стороне от двери. Малколм возмущенно заворчал, но ничего не мог сделать. Джонни открыл дверь и медленно пробрался на лестничную площадку, где всё еще висели старые химические запахи.

Прежде чем он добрался до начала лестницы, по всему дому разнеслось эхо грохота бьющегося стекла. Джонни застыл. Так же как и Малколм в дверном проеме. Гвинни, которая стояла с Каспаром посреди комнаты, закрыла уши и задержала дыхание. Каспар с ужасающей ясностью вспомнил большой кувшин с апельсиновым соком, который в тот вечер стоял на подоконнике в кухне. Внизу щелкнул выключатель и зажегся свет. Раздались торопливые тяжелые шаги. Гвинни и Каспар поймали себя на том, что выскочили к Джонни на лестничную площадку, а Малколм несся между ними.

Последовала долгая, ужасающая тишина. После чего голос Людоеда взвился в истинном реве:

- Ты, непослушный паршивец!

После этого голос Людоеда грохотал и ревел, снова и снова, казалось, часами обвиняя Дугласа в том, что он пошел на дискотеку, когда ему запретили, и попутно в других преступлениях. Каспару, Гвинни и Джонни стало дурно. И они вовсе не нуждались в том, чтобы Малколм заявил сквозь стучащие зубы:

- Смотрите, что вы наделали!

Они и так знали: то, что Дуглас попался – их вина. Хуже того, Дуглас не мог толком придумать, что сказать. Долгое время от него вовсе не было слышно ни звука. Потом зазвучал его голос, слабо отрицающий вину.

- И не смей мне лгать! – рявкнул Людоед.

Раздался звук тяжелого удара. И еще одного. Все четверо на лестничной площадке каждый раз вздрагивали.

Внизу открылась дверь.

- Джек! В самом деле… - произнес голос Салли.

- Не будешь ли ты так любезна позволить мне разобраться, как я считаю нужным? – сказал Людоед.

Ответа не последовало. Дверь закрылась. После чего Людоед снова начал реветь, а потом последовали звуки, свидетельствующие, что Дугласу пришлось убирать разбившийся кувшин и вытирать апельсиновый сок. Потом были еще крики – они уже едва могли выносить их, – которые, наконец, стихли до ропота, и установилась тишина. Они вздохнули. Джонни посмотрел на Малколма и обнаружил, что он подрос. Теперь он был Гвинни по плечо.