Людо и его звездный конь - [32]

Людо огляделся, увидел серые деревья, тропу, покрытую мягкой пылью, и серебряное небо над головой. Тишина давила: ни журчания воды, ни щебета птицы. Ничто не двигалось, только падал снег, да тени везде, и эта Огромная Тень, преграждающая им путь.

Людо покрепче сжал повод Ренти.

— Сэр, если я оставлю его здесь, с Вами, он догонит Солнце?

— Взгляни вверх, — ответил Скорпион.

И тут Людо увидел над изогнутой аркой скорпионьего хвоста, готового ужалить в любую минуту, — сначала чуть различимую серебряную пыль, но потом ее стало больше, словно она росла и вскоре превратилась в свет, переливающийся всеми цветами — нежно-золотым и розовым, и алым, и фиолетовым, и зеленым, пульсируя, то нарастая, то убывая и нарастая вновь волнами сияющего света, бьющими из центра, из-за скал и деревьев, как если бы все сверкание мира только и ждало, чтобы вырваться оттуда и разлиться по небу.

— Думай быстрее, — раздался мягкий сухой голос. — Сейчас Он поит своих Коней, но вскоре перезапряжет Их и Они ускачут.

Да, Людо услышал мягкий мелодичный звон золотой сбруи и увидел струящийся свет, отраженный в воде, из которой пили кони. Но тропу преграждала Жалящая Тень — и то была Смерть.

Людо повернулся и посмотрел на Ренти, но старый конь, казалось, не обращал на Скорпиона никакого внимания. Он напряженно смотрел, подняв голову и навострив уши, на Свет и вслушивался в звук, исходящий из пульсирующего Неба.

— Вы хотите сказать, — пробормотал Людо, обращаясь к Скорпиону, — что если Ренти суждено остаться с лошадьми Солнца, Вы ужалите его и он умрет? Но если я захочу, я смогу взять его домой, живого, в стойло? Что же это за выбор?

— Твой выбор, — ответил Скорпион.

— Тогда я заберу его домой, что я еще могу сделать? — вскричал Людо. — Ой, Ренти, если бы ты только понял! Мы можем вернуться домой, домой, назад, в долину, и они не рассердятся за то, что ты ушел в снег. Мы вернемся вместе…

Он резко замолчал. Произошло нечто, чего он никогда раньше не видел. Ренти поник головой, из глаз его выкатились две огромные слезы, сбежали по длинному носу и смешались с тающими снежинками. Ренти все понял. И Ренти плакал.

Слезы упали в дорожную пыль. Неслышно шел снег. А там, за лесом, пульсирующий Свет все нарастал, становясь ярче. Какая-то лошадь всхрапнула. Звякнула уздечка.

Людо положил руки на голову Ренти и стянул с него повод. Потом обнял старого коня за шею, поцеловал его между ноздрей, в мягкую кожу.

— Ну, иди, — шепнул он. — Иди с ним. И снова стань молодым. Я не заставлю тебя возвращаться. Мне все равно, что они мне скажут. Иди с ним. Сейчас. Я буду высматривать тебя. Каждый день. Прощай, Ренти.

Мальчик повернулся к Скорпиону, но можно было ничего не говорить. Скорипон уже направился к ним.

То, что произошло в следующий момент, случилось так быстро, что почти ничего невозможно было увидеть. Хвост Скорпиона опустился к Ренти, как провисает над лесной тропой поникшая ветка. Ядовитый конец коснулся старого коня — всего лишь один раз, между ушей, и отпрянул.

Ренти сделал свечу и пошел на задних ногах, а передними с золотыми копытами бил воздух. Свет на небе превратился в сверкание, отражаясь в ярких глазах коня и струясь по его золотистой шкуре и шелковистой волне гривы и хвоста. Снег рассеялся, с шипением отлетая от шеи и боков лошади, как вода от нагретого до бела металла.

Ренти громко заржал, тряхнул развевающейся гривой, с грохотом топнул золотыми копытами и взлетел. Он понесся над тропой к горам, оставляя позади себя крутящуюся пыль, похожую на курящийся дым.

Свет нарастал. Небо просветлело и вспыхнуло, будто кто-то бросился с головой в Озеро Света, так что по Небу пошли круги.

— Ну, — раздался мягкий сухой голос с камня. — А для тебя? Что я могу сделать для тебя?

Людо стоял в пыли, держа в руке пустой повод, который теперь волочился по земле. Снег повалил сильнее, и еще более холодные и плотные снежинки сели на руки и лицо мальчика. Он вдруг почувствовал, что слишком устал и замерз, чтобы думать. Теперь он был уверен: горы перед ним — это холмы, окружающие родную долину. Ему даже показалось, он узнал форму Jagersalp, а за ним, за высокими снежными перевалами была деревня, где жила его тетя и где стояла маленькая церковь с органом, на котором по воскресеньям играл герр Румпельмейер, и дом Руди, и школа, и его родной дом, где мама всегда сидела у печи, а отец возился внизу, в амбаре, и где осталось пустое стойло Ренти. Он подумал: а хватились ли его? И есть ли им вообще до него дело? Никчемыш, ни на что не годный мальчик, разве что присматривать за козами…

— Выбирай, — произнес Скорпион.

Людо вспомнил, как стоял Ренти, — покорно и доверчиво. Ему вдруг показалось, он должен поступить так же. Он стиснул зубы, чтобы не дрожать, и посмотрел вверх, сквозь снег, на призрачного хозяина Дома.

— Делайте, что хотите, сэр, — робко ответил он и закрыл глаза.

Нечто легкое, как снежинка, коснулось его лба. Но это была не снежинка. Холодный снег продолжал покрывать ему лицо и руки, а это прикосновение показалось теплым. Мальчик вдруг почувствовал, что падает, скользя вместе со снегом в мягкую пыль, отдаляясь от всего, но медленно, как падаешь во сне.