Людмила - [45]

— Где здесь? — спросил я. — Вообще?

— Вообще.

Я подумал, а что я здесь делаю? В самом деле, что я здесь делаю?

— Работаю, — сказал я. — То есть выполняю работу, так точнее.

— А что за работа?

Это уж слишком.

— Да так, бумаги, — сказал я. — Разные документы. То да се.

— A-а, ясно, — сказала она. — Вы технолог. С завода.

— Нет, я из другой конторы. Я юрист. А вы? — спросил я.

— Я ученый секретарь, — ответила рыжая женщина, и я подумал, как помолодел мир, похоже, прыгнул через целое поколение — лет десять назад только какой-нибудь лысый пень в украинской сорочке мог занимать эту должность.

— Стало быть, вроде зама, — сказал я.

— Вроде, — сказала она.

Помолчала, как будто пыталась что-то припомнить. Видимо, не вспомнила.

— Значит, юрист, — повторила она. Вздохнула. — Вы напоминаете мне одного моего знакомого, — сказала она.

— Он тоже юрист?

— Нет, он летчик, — она улыбнулась.

— Вы его очень любили? — спросил я.

— Хо-хо, — она вся всколыхнулась. — Нет, совсем нет, — еще раз засмеялась. Оглянулась на окно.

Я кивнул туда:

— Что там?

— Там? Аэродром, — она опять засмеялась.

Я посмотрел: правда были пропеллеры, двухлопастные и трехлопастные на крашеных тумбах. Я покачал головой:

— Да, аэродром.

— Ну, пойдем. Я вас провожу, — сказала она.

Она, покачивая бедрами прошла впереди, и ее полные, красивые ноги слегка подрагивали в прозрачных чулках. У нее были покатые плечи и маленькие белые руки. Мне почему-то стало жаль, что она работает в этом НИИ, жаль, что она ученый секретарь, — не знаю, почему.

Она вынесла свое полное тело в квадратную прихожую, которая выглядела бы, как обычная прихожая в коммунальной квартире, если бы не деревянная загородка слева, у выхода, похожая на скамью подсудимых. За этой загородкой, за столом с телефоном, под остекленной доской с рядами ключей сидел обезьяноподобный субъект, положив волосатую лапу на толстый красно-коричневый том. Из-под ладони выглядывала часть названия «ИТАЛ».

— Откройте, — сказала моя провожатая.

Мордоворот встал и вышел, открыв деревянную калитку загородки. Я заглянул за барьер: на толстом томе была тисненая надпись «КАПИТАЛ». Я засмеялся: в сочетании с гориллой в этом было что-то абсурдное. «Марксист» вставил ключ в скважину, дважды повернул его.

— Ну, как прибавочная стоимость? — все, что я помнил.

— Нормально, — ответила обезьяна. — На рубль — два.

— Заглядывайте, — сказала мне рыжая дама.

Я спустился по лестнице, вышел на яркий проспект, постоял секунду, соображая, на чем мне ехать, и направился к остановке трамвая.

22

По длинной, грохочущей всеми видами транспорта улице во всей перспективе не просматривалось ни деревца, но на тротуарах у стен и вдоль трамвайных рельсов белел пока еще редкий тополиный пух, вероятно, из углового скверика неподалеку. Я прошел мимо широкого проезда, где в глубине двора стояло несколько милицейских машин, и вошел в подъезд пятиэтажного кирпичного здания. Внутри смешанный, трудноопределимый запах присутственного места почти сводил на нет духоту, но это только так показалось, потому что, когда я, преодолев сложную путаницу лестниц и переходов, добрался до четвертого этажа, моя рубашка по всей поверхности прилипла к спине.

На мой стук никто не ответил. Я нажал разболтанную ручку и вошел в пустой кабинет. Я сел на жесткий учрежденческий стул и, держась рукой за сердце, оглядел скучную обстановку кабинета. По ту сторону канцелярского стола, под пыльным остекленным портретом прямая, высокая, обрамленная деревом неизвестной породы дерматиновая спинка неудобного кресла — на черном дерматине длинная, косая прореха. Почти такая же царапина пересекала прямоугольный кусок выгоревшего неба в открытом окне — где-то набирал высоту реактивный самолет. Еще один жесткий стул стоял у стола напротив моего. В углу запирающийся на ключ железный сейф (просто ящик), крашенный коричневой половой краской — следы кисти пытались подражать деревянной текстуре. Эта уловка меня особенно раздражала. Я закурил и стал смотреть в то окно, где не было следа реактивного самолета.

Я не знал, зачем следователь пригласил меня. На допросе я рассказал ему все, что имело отношение к делу, отрицал только существование ножа и то потому, что не рассказал о нем сразу, не желая загромождать рассказ о нападении лишними деталями. Все остальное, предшествовавшее обнаружению трупа, не имело отношения к делу. Я подумал, что, вероятно, экспертиза подтвердила мое предположение, и у следователя в связи с этим появились какие-нибудь дополнительные вопросы, а может быть, кто-нибудь видел светло-серого или другого, выбегающего из подъезда и следователь хочет описать мне его. Во всяком случае, мне нечего было бояться и нечего скрывать.

Следователь поспешно вошел в кабинет с серой коленкоровой папкой в руке.

— Я заставил вас ждать, извините.

Я кивнул. Следователь положил папку на стол и сел, но не в кресло, а на стул напротив меня.

— Угостите сигаретой, — сказал он, порывшись у себя в карманах.

Я протянул ему пачку. Следователь кивком головы одобрил мою «Шипку», прикурил от моей спички. Он откинулся на спинку стула, выпустил голубоватое облачко. Оно медленно растворилось в неподвижном воздухе кабинета.