Люди в погонах - [24]

— А что? Спать ляжешь?

— Спать не хочу. В дороге надоело. Может, посидим еще, в шахматы сыграем?

— О нет, — махнул рукой Соболь, — не силен. И, признаться откровенно, не люблю. Шары гонять — куда веселее. Пойдем. — Надевая китель, он взглянул на подоконник, увидел тетради, прочитал: «Записки командира батальона». — Что это у тебя?

Потом перелистал несколько страниц, пробежал быстрым взглядом по ровным строчкам, удивленно спросил:

— Мемуары, да?

Мельников отрицательно покачал головой.

— А что же, диссертация? — допытывался Соболь, продолжая листать страницы.

— Нет, — сказал Мельников. — Это просто записки.

— Совсем не просто. Думаешь, не понимаю? Все понимаю, Серега. Это же труд, дерзание, талант!..

— А ты не смейся. Меня ведь не смутишь.

— О, это я знаю, — согласился Соболь. — А насчет таланта говорю без смеха. Я помню, как ты очерки в журнале печатал. Даже слышал, как тебя начальник академии расхваливал. Разве не правда!

Мельников молчал.

— Скромничаешь? Может, правильно делаешь. Говорят, что скромность украшает людей. Только я уверен: одна скромность ничего не стоит. Нужно кое-что еще.

— Правильно, — согласился Мельников, — нужны еще некоторые человеческие качества.

Соболь сделал вид, что не понял реплики, и продолжал перелистывать страницы.

— Талант, честное слово, талант, — повторял он с нарочитой серьезностью. — А в общем, записки, кажется, солидные. И как ты успеваешь? Ведь служба, переезды? Не представляю. Упорный ты, Серега.

— Не торопись расхваливать, — сказал Мельников, забирая тетрадь из рук Соболя. — Ну, пойдем в клуб, а то возьму и раздумаю.

— Идем, идем...

Вышли на улицу. После яркого электрического света темнота казалась непроницаемой. Соболь достал из кармана фонарик, и желтый кружок света побежал по узкой, посыпанной мелким гравием тропке.

— Да, не очень весело, — заметил Мельников, оглядываясь по сторонам.

— Обожди, подойдет зима да разыграется степняк — на белый свет не взглянешь.

— Не пугай ты меня, Михаил.

— Хорошо, хорошо, больше не буду.

Соболь взял товарища под руку и вывел на дорогу. Так они дошли до белого здания, из высоких окон которого на жухлую траву падали квадраты яркого света. Сняли шинели, фуражки. Соболь открыл дверь в библиотеку, громко крикнул:

— Олечка, привет!

— Здравствуйте, — ответила невысокая молодая женщина в темном халате.

— Представляю нового читателя, — кивнул Соболь на Мельникова. — Мой старый друг. Прошу любить и жаловать.

— Очень хорошо, — отозвалась женщина, подав Сергею руку. В ее по-девичьи стройной и гибкой фигуре, в синих глазах, в чертах нежно-розового лица и в локонах со вкусом уложенных светлых волос было много привлекательного.

— Что ж, книги выбирать будем?

— Не угадали, Олечка, — бесцеремонно ответил за товарища Соболь. Он подошел к ней ближе, склонился к маленькому розовому уху. — Не будьте строги, пустите нас в бильярдную.

— Пожалуйста. — Вынув из ящика стола ключ, она пошла открывать соседнюю с библиотекой комнату.

Глядя на Ольгу Борисовну, Мельников почему-то подумал о Наташе. Когда теперь они встретятся? Сколько предстоит еще пережить беспокойства с этими переездами. «Сегодня же напишу ей письмо, — твердо решил Сергей. — Объясню все откровенно: и как сел в самолет, рассчитывая выиграть время, чтобы побывать в Москве, и как чуть было не опоздал к новому месту службы из-за того же самолета. Не может быть, чтобы она не поняла меня».

Открыв бильярдную, Ольга Борисовна включила свет, по-хозяйски осмотрела стол, обитый зеленым сукном, шары и, остановив взгляд на Мельникове, заговорщически улыбнулась:

— Обыграйте нашего чемпиона, а то он от успехов земли под собой не чувствует.

— О-ле-чка!.. — крикнул Соболь, подняв над головой кий. — Против меня?

— Да, против. — Она еще раз взглянула на Мельникова, и в глазах ее блеснули искорки лукавства. — Обыграйте, обыграйте, товарищ подполковник.

Когда Ольга Борисовна вышла, Соболь кивнул ей вслед, спросил полушепотом:

— Как?

— Славная женщина, — так же тихо ответил Мельников, — Она замужем?

— Нет.

— Вот и женись.

— Ну, знаешь ли...

— Почему?

Соболь недоуменно посмотрел на товарища:

— Спрашиваешь «почему»? Во-первых, была замужем, во-вторых, с ребенком.

Мельников улыбнулся:

— Причуды старого холостяка.

— Индивидуальность, — отшутился Соболь и, построив шары треугольником, запел: — «Не говорите мне о ней...». Разбивай пирамиду, коллега.

От первого удара желтые блестящие шары мигом раскатились по всему полю, толкаясь о борта и друг о друга.

— Ну, знаешь ли!.. — воскликнул Соболь, принимая воинственную позу. — Подставил ты, брат, красиво. — Он пригнулся, вытянул шею и ловко двинул кием вперед. Шар с коротким стуком влетел в угловую лузу. Зайдя с противоположной стороны, снова прицелился. Опять ловкий удар — и новый шар закачался в сетке средней лузы. Еще и еще прицеливался он, и каждый раз шары, точно живые, ныряли в узкие норы луз.

Соболь картинно выгибался перед каждым ударом, отставляя назад то правую ногу, то левую. При удаче сиял, показывая крупные белые зубы, затем торжествующе подкидывал кий. Все это выходило у него ловко и эффектно, будто у хорошо натренированного циркового артиста. Он забил подряд шесть шаров. На седьмом промахнулся и зло рубанул рукой: