Люди в погонах - [25]

— Ах ты черт!

Один из потревоженных им шаров остановился в углу в таком положении, что, казалось, дунь посильнее — и он упадет в сетку. Соболь вздохнул от досады:

— Вот проклятый!..

— Не волнуйся, — сказал Мельников спокойно. — Я и такой могу не забить.

Однако, к своему удивлению, забил он сразу два. Но вскоре оба выставил на поле как штрафные. Соболь посмеивался:

— Здорово дальневосточники работают.

Мельников только улыбался. Ему интересно было наблюдать за Соболем, который с каждой новой минутой игры становился все более воинственным.

Первую партию Сергей проиграл, так и не забив больше ни одного шара. Во второй забил три. Соболь хотел начинать третью, Мельников положил кий.

— Хватит, пойдем.

— Еще одну, заключительную, — стал упрашивать Соболь, возвращая товарищу кий. — Время-то совсем детское.

— Ладно, — согласился тот.

Сыграли заключительную.

— Крепко же ты натренировался, — сказал Мельников, не скрывая удивления.

— Стараюсь, — с достоинством ответил Соболь. — Только любителей маловато.

— Почему?

— Не приходят, больше дома сидят. Романчиками развлекаются.

— Послушай, Михаил, — спросил Мельников, — библиотекарша разошлась с мужем?

— Олечка-то? Ага, тронула за душу?

— Да подожди ты, не шуми. Я просто думаю, неужели от такой женщины мог уйти муж?

Соболь затряс головой:

— Нет. Тут совсем иное... Потом расскажу.

Закрыв бильярдную, друзья снова заглянули в библиотеку. Ольга Борисовна уже была одета. Серый каракулевый воротник к такая же серая шапочка еще больше подчеркивали свежесть и миловидность ее лица.

— Задержали вас? — спросил Мельников. — Простите.

— Ничего, с книжниками до утра сидеть можно, — заметил Соболь, отдавая ключ Ольге Борисовне. Она промолчала. Но по всему было видно, что шутка ей не понравилась. Соболь тронул ее за локоть. Она отошла в сторону, взяла со стола сумочку, строго сказала:

— Тушу свет!

— А книжку? — крикнул Соболь.

— Кому? — спросила Ольга Борисовна, держа палец на выключателе.

— Приятелю.

Она посмотрела на Сергея и, как бы извиняясь за свою строгость, улыбнулась.

— Вам? Пожалуйста. — Голос ее снова сделался мягким, приветливым. Лицо порозовело еще больше.

— Я попрошу у вас последние номера военных журналов, — перебарывая неловкость, сказал Мельников. — Если они, конечно, близко лежат.

— А мне бы пару новых песенников, — сказал Соболь и уже хотел направиться к стеллажам. Библиотекарша остановила его:

— Песенники вы вчера получили.

— Так то мало.

— Больше нет ни одного экземпляра.

— Жаль, — опечаленно вздохнул Соболь и, повернувшись к Мельникову, объяснил: — Ты понимаешь, у меня целая рота в самодеятельности участвует.

— Таланты, значит?

— Не в том дело. Просто идея такая. Представляешь: на сцене поет вся рота. Вся до единого человека во главе со старшиной. Мощь, правда?

— Возможно, — согласился Мельников. — А как исполнение?

— Командир полка в восторге, — сказала Ольга Борисовна.

— А вы? — спросил Мельников.

Женщина уклончиво повела бровями:

— Я в пении плохо разбираюсь.

— Олечка! — крикнул Соболь и опять повернулся к Мельникову. — Конечно, это не хор Пятницкого. Но в округе подобного нет.

— Одним словом, Колумб, — в тон ему бросил Мельников.

— Колумб не Колумб, а в приказе все же отмечен.

На улицу вышли втроем. Соболь хотел взять Ольгу Борисовну под руку.

— Нет, нет, — решительно сказала она и, распрощавшись, торопливо пошла по утоптанной дорожке. Он попытался догнать ее, но из темноты опять послышался строгий женский голос: — Оставьте меня.

«Молодец», — подумал Мельников и, не дожидаясь Соболя, зашагал по знакомой дороге.

Дома он долго сидел за столом, обдумывая в тишине, что написать Наташе. Мыслей в голове было много, но текли они как-то нестройно. То и дело возникал вопрос: написать о подмосковном батальоне охраны или умолчать? Решил не писать: зачем расстраивать жену. Пусть думает, что так приказали. Для нее легче.

И, как обычно в минуты раздумий о семье, на душе стало вдруг грустно, беспокойно. Он встал из-за стола, покрутил пуговку висевшего на стене репродуктора. Шла трансляция, вероятно, из Большого театра. Михайлов исполнял арию Сусанина. Отойдя на середину комнаты, Мельников застыл будто завороженный.

4

На следующий день Мельников знакомился с батальоном. Энергичный и живой в движениях, майор Степшин водил его из одного помещения в другое и рассказывал:

— Здесь живет первая рота. А здесь — вторая. Вот ружейные пирамиды. — Обращаясь к дежурному, он приказывал: — Откройте, быстро!

Дежурный щелкал замком, раздвигая фанерные дверцы: оружие стояло ровными рядами. Каждый автомат, карабин, пулемет на своем месте, чистый, смазанный — любо посмотреть.

Офицеры проходили между рядами выровненных, как по линейке, солдатских коек. Матрацы, подушки, одеяла были заправлены аккуратной одинаково, точно одним человеком. В тумбочках тоже было все одинаково: на верхних полках лежали мыльницы, зубные щетки, на средних — тетради, учебники, газеты, внизу — одежные щетки.

В учебных классах подполковника удивила строгая симметрия в расположении карт, схем, плакатов, учебных моделей. Даже столы и табуреты стояли, будто в строю, строгими, прямыми рядами. Мельников присматривался ко всему внимательно, заглядывал за большие, обитые железом печки, надеясь хоть там обнаружить следы паутины или пыли, но всюду ласкали глаз чистота и порядок.