Люди суземья - [17]

— Увлекаешься греблей?

— Нет. Я пловец. Но и греблю тоже люблю... Между прочим, если, конечно, желаешь, мы можем утречком махнуть на рыбалку. С дорожками.

— С удовольствием! — ответил Герман, хотя не имел ни малейшего понятия, что это за «дорожки» и как ими ловят рыбу.

— Вот и договорились. Я зайду за тобой.

Когда Петр ушел, дед сказал:

— Я ведь на него нарочно шумнул. А парень он ходовый, нам со старухой много пособляет. И работящий. В батьку.

...Утро было прохладное. Плотный туман росой оседал на одежду, мелкой пылью струился над лодкой, которая, казалось, не плывет — летит над черной бездной.

Герман поежился: как в океане, даже берегов не видно!..

Он сидел на корме притихший. Все для него было непривычно и ново в этом зыбком неземном мире, в котором, кажется, никого и ничего нет, кроме их двоих да черной, странно оснащенной лодки.

Два можжевеловых прута с колокольчиками на вершинках торчали по бортам мачтами-коротышками, лесы дорожек пятидесятиметровыми антеннами тянулись от этих мачт в холодную загадочную глубь рыбьего царства, и где-то там, сзади, почти у дна, стремительно скользили блесны. Все представлялось: вот-вот какая-нибудь большая рыба, привлеченная блеском полированного металла, ринется вдогонку или наперерез блесне и схватит ее зубастой пастью. И тогда враз натянется антенна-леса, вздрогнет мачта-коротышка, звякнет колокольчик — не зевай, рыбак!..

— Люблю с дорожками плавать! — говорил Петр. — Особенно, когда берет крупная щука. Ох и поволнуешься, пока ее выводишь! Как мой дедушка говорит, поседеть можно, пока до лодки дотащишь.

По оживленному с неистребимой улыбкой лицу Петра было видно, что рыбалка доставляет ему большую радость. И греб он с каким-то особенным наслаждением, играючи, весла погружались в воду без всплеска и так же неслышно взмывали вверх.

— А что, щуки очень крупные бывают? — спросил Герман.

— Не знаю. В книгах есть упоминания о щуках до шести метров длиной и чуть ли не в полтора центнера весом. Но я в это, конечно, не верю: еще никто таких щук не видал. А в наших краях самая большая щука была достана в Сарь-ярь лесником Кагачевым. Двадцать четыре кэгэ!

— Ничего себе!.. — покачал головой Герман.

— А на этом озере рекорд пока держит мой дедушка. Его щука была на семнадцать килограммов.

— Тоже большая.

— Не большая — огромная! Ты бы на нее посмотрел — крокодил, а не щука. Дедушка вытаскивал ее на дорожку полчаса. Тащит, тащит, а она как рванет вглубь или в сторону, так почти всю леску обратно и возьмет — крепко-то держать нельзя, иначе оборвется! Он ее снова тащит... И все-таки взял в лодку.

На левом борту дзинькнул колокольчик. Герман вздрогнул, схватился рукой за леску, осторожно потянул. — Тащи, тащи! Окунишка попался. Саженками, на полный мах выбирай.

Герман торопливо и неловко заработал руками. Желтобрюхий окунь, резко выдернутый из воды, ударился о борт и, сбитый с крючка, плюхнулся в озеро.

— Ой!.. — вскрикнул Герман и растерянно глянул на Петра.

— Бывает!.. — ничуть не огорчился тот. — Невелик и был, пускай подрастет. А в другой раз аккуратнее, плавно поднимай.

Леса опять стала уходить в темную воду. Глядя на белые руки Германа, на его длинные и тонкие пальцы, Петр спросил:

— Ты в каком институте?

— Я?.. Еще не решил... Нынче школу кончил. Хочу годик отдохнуть.

— Роскошно! — то ли позавидовал, то ли не одобрил Петр. — Только поступать труднее будет, многое забудется... Конечно, за год можно и подготовиться.

— Мне что готовиться? — скромно заметил Герман. — У меня медаль. Один экзамен сдам — и порядок.

— О, это здорово!.. — и в глазах, и в голосе Петра теперь была нескрытая зависть. — А я позапрошлый год все лето за книжками просидел. Знал, что конкурс в университет большой, вот и корпел, даже на рыбалку не ходил. А щука так здорово на дорожку ловилась!..

Желая переменить тему, Герман спросил:

— Послушай, почему ты не пришел к нам в тот вечер, когда мы приехали?

— Как тебе сказать?.. Я даже и не подумал об этом. Ведь ни тебя, ни твоего отца я не знал... Кроме того, у меня дело было.

— Дело? Какое?

— Читал.

— А-а... Понятно... Ну, а сегодня чем думаешь заняться?

— Мы же сенокосничаем. Вот в шесть утра уйдем из дому и до семи вечера.

— Но ты вчера был на сенокосе! — вспомнил Герман разговор с дедом Митрием.

Петр улыбнулся.

— В сенокос, Гера, выходных не бывает.

Резко и требовательно зазвенел колокольчик. Можжевеловый прут на правом борту согнулся в дугу. Герман схватил леску, лодка качнулась.

— Не горячись. Эта рыбка серьезнее.

Капроновая леса раз, другой скользнула в руках. Герман стал наматывать ее на ладонь.

— Не наматывай! Пальцами сжимай. И не давай слабины.

Неожиданно рыба пошла легко, и Герман едва успевал выбирать лесу.

— Сошла?

— Н-нет... Кажется, нет!

Рыба метнулась вбок. Жилка со свистом заскользила в воду. Герман машинально обернул ее вокруг ладони, и петля лесы тотчас врезалась в руку.

— Спокойно, Гера!.. Сними петлю и больше леску не захлестывай. Плавно тащи...

На верхней губе Германа выступили капельки пота. Выбирая упругую лесу, он явственно ощущал, как вглуби, упираясь, плывет неведомая рыба.