Люди Смутного времени - [28]

«Когда же крепость была выстроена, — сообщал в своей «Московской хронике» Конрад Буссов (немецкий наемник, служивший Борису Годунову, Лжедмитрию II и польскому королю Сигизмунду III), — злодей посмел объявить, что он теперь царь в Борисграде, а Борис Федорович — царь в Москве. Но титул этот он носил недолго, ибо, как только об этом, стало известно Борису Федоровичу от немцев, которые были посланы с Бельским, он приказал доставить этого самозванного борисградского царя оттуда в Москву в таких регалиях, какие приличествуют не государю, а «такому негодному бунтовщику, как он, а ничего лучшего достоин он и не был». Ко всему прочему, Богдана Яковлевича обвинили в приготовлении для царя «подозрительного зелья». Бельского лишили всех чинов и должностей, распродали его «животы» (крепостных), а самого отравили в заточение — все в тот же Нижний Новгород, но уже под крепкой стражей. Перед этим «одному шотландскому капитану, по имени Габриэль, царь приказал вырвать у самозваного царя пригоршнями всю густую длинную бороду…»

Наказание, которому подверг Богдана Бельского царь, приказав выставить к позорному столбу и выщипать его роскошную бороду волосок за волоском — экзекуция длилась несколько часов! — видимо, произвело впечатление на народ, отвыкший от диких потех царя Ивана Васильевича. Поэтому репрессии, которым подвергся Бельский, неожиданным образом привели к тому, что из злого символа эпохи Ивана Грозного Бельский в народном мнении превратился в борца за справедливость! Дальнейшие события показали, что подобная репутация в политических играх стоит значительно дороже, чем деньги или вооруженная сила.

Переворот в Кремле

Когда 13 апреля 1605 года в Кремле внезапно умер царь Борис Годунов, одним из первых решений нового нареченного царя Федора Борисовича стал указ об общей амнистии. В столицу вернулись многие опальные. Среди них был и Богдан Бельский.

Какие планы мог вынашивать мастер придворной интриги, мы можем только догадываться. Поскольку царица Мария Годунова приходилась Бельскому двоюродной сестрой, он мог рассчитывать на значительный карьерный взлет (интересно, что, когда Федор Годунов потребовал присяги от Боярской думы, он поставил на первое место имя своей матери-царицы). Однако власть нового правительства была цепочной: против династии выступали многие знатные фамилии (лидер Боярской думы князь Федор Мстиславский вел себя столь двусмысленно, что был отдан приказ о его тайной казни, который, однако, не был исполнен), значительная часть армии и столичный посад. Прибыв в Москву, Бельский быстро сориентировался в обстановке и сделал ставку на Лжедмитрия I. Он сразу же поспешил завязать тайные сношения с самозванцем и стал передавать ему сведения о планах московских бояр.

После того как правительственная армия перешла под Кромами на сторону Лжедмитрия I, существовать новой династии оставалось недолго. Но ключевым моментом готовившегося в Москве агентами самозванца переворота стало появление на Красной площади Бельского, который подал сигнал к мятежу. Как рассказывал Конрад Буссов, «вышел из Кремля господин Богдан Бельский с несколькими князьями, боярами и дьяками на Лобное место, около которого собрались все жители города, а также дворяне и недворяне из сельских местностей. Он призвал всех собравшихся возблагодарить бога за этого государя и служить ему верою, так как он прирожденный наследник и сын Ивана Васильевича, затем вытащил из-за пазухи свой литой крест, приложился к нему и поклялся, что Димитрий прирожденный наследник и сын Ивана Васильевича; он, Бельский, укрывал его на своей груди до сего дня, а теперь снова возвращает им… И весь народ ответил: «Сохрани, господи, нашего царя! Дай бог ему здоровья! Сокруши, господи, всех его врагов!» Это пожелание исполнилось впоследствии, после смерти Димитрия, обернувшись ужасным образом против них самих»…

Годуновы могли затвориться в Кремле, который был заранее подготовлен к осаде. Но дворцовая стража не получила необходимого приказа. Собравшиеся на площади «с миром (все вместе) пошли в город (Кремль)… и государевы хоромы и цари цыпы пограбили». Федор Борисович и царица Мария пытались бежать, но вскоре арестованы и помещены под надежной охраной в старое подворье Годуновых.

Власть в столице перешла в руки Бельского, который, как писал Конрад Буссов, «был в большой чести у простого народа, и ему, поскольку он больше всех других преследовал Годуновых, поручили управление в Кремле от имени Димитрия». Чтобы прекратить мятеж, Богдан Яковлевич прибегнул к испытанному приему, натравив толпу на разгром винных погибов. Исаак Масса сообщал, что после восстания в винных подвалах нашли около 50 человек, упившихся до смерти.

Лжедмитрий щедро наградил своего неожиданного союзника. Ему было пожаловано звание великого оружничего, а также боярство. В июне 1605 года Богдан Яковлевич вошел в Государственный совет.

Но, по всей видимости, этого Бельскому показалось мало. Он решил оказать самозванцу услугу, которую тот запомнил бы надолго, — раскрыть заговор против нового царя. На третий день после вступления Лжедмитрия в Москву были арестованы бояре Шуйские, в которых видели главных претендентов на престол. Бельский обвинил Василия Шуйского в том, что тот собирал своих сторонников (главным образом из влиятельного московского купечества), убеждал их, что новый царь— самозванец. Шуйские будто бы «подстерегали, как бы нас (Лжедмитрия), заставши врасплох, в покое убить, на что имеются несомненные доказательства». Доказательства были добыты под пытками.