Люди Смутного времени - [23]

Про убийство упоминает только псковский летописец (уже цитировавшийся выше), однако есть большие сомнения, что в осажденный город могли доходить достоверные известия о происходящих в столице событиях…

Через много лет еще один известный мемуарист писал: «Ходит слух, что старшего сына он (царь) убил своей собственной рукой, но произошло это иначе, так как, хотя он и ударил его концом жезла, умер он не от этого, а некоторое время спустя». Эти слова принадлежат Жаку Маржерету, который в качестве шефа телохранителей царя Бориса и Лжедмитрия I мог иметь доступ к секретным дворцовым архивам…

Попробуем реконструировать трагические события ноября 1581 года.

Сохранилось письмо Ивана Грозного к боярам, покинувшим Александровскую слободу после совещания с царем 9 ноября. «…Которого вы дня от нас поехали, — писал Грозный, — и того дни Иван сын разнемогся и нынече конечно болей… а нам, докудово Бог помилует Ивана сына, ехати отсюды невозможно…» Царь немедленно вызвал из Москвы лекарей и самых близких к наследнику людей — дядю царевича Никиту Романовича Захарьина и «канцлера» Андрея Щслкалова.

Болезнь царевича очевидцы описывали по-разному и даже по-разному ее называли: одни «горячкой» и «лихорадкой», другие «падучей болезнью». Совсем не похоже на «смертельный удар в висок», который, кстати, царь просто физически нанести не мог: к концу жизни Грозный стал быстро дряхлеть, так что придворным нередко приходилось в буквальном смысле слова носить своего господина на руках…

Дворцовые врачи и знахари, сменяя друг друга, пытались исцелить Ивана Ивановича. Лечили, надо сказать, традиционно: поили овечьим молоком и медвежьей желчью, окуривали дымом, клали на грудь мешочек с тертым хреном и чесноком, натирали тело умиравшей) теплым тестом. А где же был в это время лейб-медик царя Роберт Якоби, которого сама английская королева Елизавета I считала «мужем искуснейшим в лечении болезней»? У Грозного были и другие придворные врачи и фармацевты. Приезжавший в 1581 году в Россию иезуит Джованни Компакт писал, что «князь имеет при себе двух врачей: одного — итальянца, другого — голландца». Врачом-голландцем был Иоганн Эйлоф (с ним мы еще встретимся). Врачом-итальянцем был доктор Паоло из Милана, служивший затем царю Федору Ивановичу и Борису Годунову (в документах Флорентийского посольства 1600 года имеется запись, что «дохтура Павла великий государь Борис Феодорович добре жалует» — обратим на это внимание!).

Через десять дней — 19 ноября — Иван Иванович скончался.

Уже в наше время в Архангельском соборе Московского Кремля были вскрыты гробницы Грозного и его сыновей. Ученые обнаружили в останках царевича Ивана количество ртути, «несовместимое с жизнью». Содержание мышьяка в костях Ивана Ивановича в 3,2 раза превышало предельно допустимую норму, что, по мнению экспертов, «не позволяет полностью исключить возможность острого или хронического отравления».

В XVI веке яды были хорошо известны в России, и привычка травить зельем политических конкурентов получила широкое распространение. В этом отношении двор Ивана IV в Александровской слободе ничуть не уступал Лувру времен Екатерины Медичи. Только при жизни Грозного от яда умерла его мать Елена Глинская и его двоюродный брат Владимир Старицкий (впрочем, последнего приказал «опоить зельем» сам царь, поскольку получил сведения о том, что кузен хотел извести всю царскую семью ядом). Главным отравителем считался лейб-медик царя Елисей Бомелей, отправивший на тот свет не один десяток впавших в немилость вельмож.

Но и сам Грозный со своими близкими входил в «группу риска». Когда в 1572 году царь был вынужден просить у церкви разрешения жениться в четвертый раз, он поведал Священному синоду душераздирающие подробности об обстоятельствах смерти своих жен. О первой супруге Анастасии Захарьиной он писал: «И отравами царицу Анастасию изведоша». Вторая жена царя Мария Темрюковна также «вражиим злокозньством отравлена бысть». Государева невеста Марфа Собакина скончалась через две недели после бракосочетания. «И тако ей отраву злую учиниша».

Кому была выгодна смерть царевича Ивана? Мы можем совершенно определенно назвать этих людей. В первую очередь это его младший брат Федор и его ближайшее окружение.

Свидетель обвинения

Как мы уже упоминали, автором, с чьей легкой руки по миру пошел гулять рассказ о том, что Грозный убил своего сына в припадке гнева, являлся Антонио Поссевино. Но посланца Ватикана не было в то время в Александровской слободе — он появился в Москве только три месяца спустя. При написании своих «Записок» он явно пользовался чьими-то рассказами. Кто же был свидетелем произошедшей трагедии?

Любопытно, по мы знаем этого человека. В одном из жизнеописаний Бориса Годунова говорится о том, что тот присутствовал при ссоре Грозного с Иваном Ивановичем и даже пытался защитить царевича! Как написано в документе, Борис Федорович получил тяжкие побои от Грозного, который «истязание многое сотвори и лютыми ранами его уязви». Но каким образом боярин, который к тому времени состоял при дворе царевича Федора, мог оказаться в покоях жены наследника престола? Только в том случае, если это он сообщил Грозному о каком-то «проступке» княгини Елены.