Люди с разных улиц - [34]

— Меня зовут Жаклин…

— Я каждое утро жду вас…

— Почему?

— Не знаю. Просто.

— А я знаю. Но вы смешной парень. Сейчас никто не тратит времени на то, чтобы ждать, когда спустится соседка.

— Вы тоже смешная девушка. Сейчас никто не заметит, что сосед, живущий этажом ниже, ждет вас.

Девушка не ответила. Они молча шли по пустынной улице. Прошел какой-то человек, и его появление еще сильнее подчеркнуло пустоту улицы.

— Я каждый день у себя в комнате слышу ваши шаги. А вы, наверно, даже и не подозревали об этом.

Девушка засмеялась.

— Над вами живу не я. Я в квартире рядом. А над вами живет одна старуха.

Жерар смутился, но все же ответил:

— Это неважно. Я считал, что это ваши шаги.

— Вы очень смешной парень. Не такой, каким я вас представляла.

— А каким вы меня представляли?

— Не знаю. Но не таким.

Жерара это несколько обидело и в то же время рассердило: наверно, он ведет себя не так, как нужно. Он захотел было рассказать о том, что ему предстоит сделать через несколько часов, и это подняло бы его в глазах девушки.

— Вам не кажется, что Париж принадлежит только вам? — услышал он голос девушки.

— Да.

— И мне. — Девушка стала серьезной и грустной. — Наверно, всем так кажется. Даже немцам. Когда кончится война, я целую неделю буду бродить по улицам. Я хочу почувствовать, что Париж не только мой. Вот тогда можно будет сказать, что Париж есть, что он снова существует… Вы меня понимаете?

— Конечно.

— Нет, не понимаете. Я всегда плохо говорю. Но я чувствую слова, чувствую свои мысли.

— Меня зовут Жерар, — почему-то вдруг сказал он, и ему показалось, что сейчас это очень естественно и что сейчас самое время сказать об этом.

— Знаете, — сказала девушка, — может, именно таким смешным я и представляла себе вас. Может, мне даже хотелось, чтобы вы были смешным. Если бы вы были серьезным, я бы сейчас не шла с вами. Вы бы мне напоминали тогда о том, что я и сама знаю, но часто забываю, — что сейчас мало хлеба, трудно достать уголь… Что за керосином очередь… Что война… А куда мы идем?

— Разве не все равно? — голос Жерара чуть-чуть дрогнул, и он неуверенно протянул руку к волосам девушки.

Девушка остановилась. Она сказала:

— Не нужно… Не смотрите так… На пустой улице… Если бы были люди, я бы не стеснялась… А сейчас стыдно… Никто нас не видит…

Жерар растерялся и убрал руку. Его испугали слова девушки.

— Я должна идти, — сказала девушка.

— А когда мы встретимся? — спросил Жерар. Он нетерпеливо смотрел на нее.

— Поднимитесь вечером ко мне… Я живу одна…

Она повернулась и быстро пошла. Жерар долго смотрел ей вслед, пока девушка не скрылась совсем.

Возможно, это был самый счастливый день в его жизни. И Жерар был весел, безгранично весел и чуточку горд тем, что он смешной парень.

Старина Жюльен сидел за столом и занимался счетами своего кафе. Он внимательно просматривал записи в книге должников. Так продолжаться не может. Половина Парижа ему должна. Нужно быть решительным. Как только появится первый должник, он подойдет и строго скажет, что это не благотворительное заведение.

Но, как ни странно, во всем этом было все же что-то приятное: аромат мирных дней.

Жюльен остановил жену, которая несла посетителям обед.

— Почему так много мяса?

— Мы всегда столько кладем.

— То было до войны. Если каждому давать столько мяса, мы разоримся. А кому это нужно? Ни нам, ни посетителям. Ведь у людей должно быть какое-то место, куда они могут прийти и отдохнуть…

Вдруг Жюльен что-то услышал. Он отошел от жены и, широко раскрыв глаза, стал со страхом прислушиваться.

— Наверно, сегодня же их расстреляют.

— Но как это они не смогли убежать? Хоть бы одному из двенадцати удалось спастись.

— Улицы сразу перекрыли.

— Хорошо, что хоть склад взорвали.

Посетители заметили, что старик их слушает, и в испуге умолкли.

А Жюльен никак не мог поверить тому, что услышал. Теперь он уже ни о чем не мог думать. Его огромная фигура с волосатыми руками точно окаменела, и ему казалось, что он никогда не сдвинется с этого места, никогда не заговорит. Эти люди лгут. Они не понимают, как важно, чтобы все это было ложью.

Ему казалось, что в кафе вдруг сразу стало пусто. И чем больше в нем было посетителей, тем более пустым казалось оно. Сейчас здесь их было не двенадцать, а восемь или семнадцать, двадцать три, тридцать…

Один из посетителей подошел к нему.

— Сколько я должен уплатить?

Жюльен бросил на него удивленный, ничего не понимающий взгляд и не ответил.

— Сколько я должен уплатить? — повторил посетитель.

Это был для Жюльена новый и, может быть, более сильный удар.

— Не слышите, что ли?! — посетитель был нетерпелив.

Жюльен отвернулся от него и посмотрел в зал, на сидевших там людей. Ему казалось, что он виноват и перед собой и перед теми двенадцатью.

— Послушайте, я же не шучу. Сколько я должен уплатить? — откуда-то издалека услышал Жюльен голос посетителя.

Он посмотрел на этого человека и, не сумев сдержать себя, с отчаянием крикнул:

— Бесплатно кормлю, всех!..

Потом рассерженно повернулся в сторону жены:

— Разве можно класть так мало мяса?! Разве…

Он хотел сказать еще что-то, но почувствовал, что не может, и что его огромное тело задрожит, и он, как ребенок, разрыдается перед этими незнакомыми людьми, перед этими восемью, семнадцатью, двадцатью тремя, тридцатью…