Люди с разных улиц - [19]

Фатьма радостно улыбалась, а Махмуд все говорил и говорил. С лица его исчезло прежнее тупое безразличие.

— Рашида обязательно пошлем в школу. Только вот к кому? Мулла Махмед хороший человек, но он уже стар, а Марсат слишком сильно колотит детей… — Он рассмеялся. — До чего же мы глупы! Ведь Карло даст ему французское образование. Сын станет болтать по-французски, а мы ничего не будем понимать. Это даже интересно, правда? — Он засмеялся еще громче. — А ты, моя старуха, купишь себе новое платье, наденешь его и пойдешь к Карло стирать белье. И он тебя будет угощать. Вот здорово, а!

И Махмуд запел свою любимую песню, которую уже семь месяцев никто не слышал.

Перед сном он всех поцеловал и залез под свое потрепанное одеяло. Видимо, последнюю ночь он укрывается этим одеялом, завтра они купят новое.

Всю ночь Махмуд не мог уснуть. Он лежал и думал о том, что работать он будет очень исправно, пусть все узнают, какой он трудолюбивый. «И кто бы мог подумать, — говорил он себе, — что Карло, вместо того чтобы быть сейчас в могиле, жив и здоров и обязан этим мне…»

На следующее утро он встал очень рано. В такой час неудобно беспокоить Карло, нужно подождать до полудня. Он вышел из дома и увидел остатки валуна…

Из крестьян только Абду имел часы, которые в свое время принадлежали какому-то европейцу. Махмуд отправился к Абду и к полудню подошел к двухэтажному дому Карло. В этот день, выходя на асфальт, он не забыл соблюсти ритуал и стряхнул с себя пыль.

Служанка коменданта, игривая девица с крашеными волосами, впустила Махмуда в дом и велела ждать хозяина.

Потекли минуты. «Занятой человек», — с благоговением подумал о коменданте Махмуд. Увлеченный своими мыслями, он даже и внимания не обратил на роскошную обстановку комнаты, которая при других обстоятельствах, несомненно, ошеломила бы его. Он думал о том, что отныне ему часто придется бывать здесь. И пусть больше Абду не гордится тем, что видел однажды дом Карло, когда относил туда йогурт[2].

Прошло полчаса, и вот, наконец, в дверях показался Карло, невысокий, круглолицый, с неизменной иронической улыбкой. С его появлением комната наполнилась запахом духов. Он протянул Махмуду бумажный сверток:

— Вот, возьми. Тут кое-какая старая одежда.

И он быстро вышел из комнаты.

Дома с нетерпением ждали Махмуда. Каждая минута тянулась бесконечно долго, и всем казалось, что Махмуд запоздал уже на целый год.

— Его, наверно, оставили обедать. Или он уже начал работать, — весело говорила мать.

Но вот дверь медленно открылась, и вошел Махмуд. Не сказав ни слова, он положил сверток на пол и вышел на улицу. Он сел на камень, достал из кармана трубку и стал набивать ее табаком.

1952 г.

НОСИЛЬЩИК

Вечерний поезд подошел к каирскому вокзалу. Перрон заполнили носильщики, которых до этого не было видно. Среди них стоял и Али.

Это был высокий, слегка сутулый старик с седыми волосами.

Али видел, как повсюду стали расти холмики багажа. Он смотрел на них и радовался. Но носильщики быстро разделывались с этими холмиками. Скоро перед Али опять простирался пустой перрон.

Али вспомнил молодые годы. Каким он был ловким! С какой легкостью взваливал он на спину сразу по нескольку чемоданов. Его друзья восхищались им. А некоторые даже завидовали. Что ни пассажир — пятнадцать миллимов. Да, было чему позавидовать…

На вокзале, как и всегда, царило привычное оживление. Каждый был чем-то занят и двигался, как заводная игрушка. Один Али стоял неподвижно, точно изваяние, зажав в костлявой руке свисающую с плеча веревку. Эти руки, когда-то полные сил, были сейчас слабы и только бесцельно сжимали толстую веревку.

Мимо проходили нищие. Али с жалостью посмотрел на них. Нет, в их ряды он никогда не попадет. И, чтобы убедить себя в этом, он протянул одному из них свой последний миллим и даже попытался улыбнуться:

— В другой раз дам еще.

Али неподалеку услышал детский голос:

— Папа, вот носильщик.

Тот, кого назвали папой, взглянул на Али, равнодушно отмахнулся от сына и снова принялся смотреть по сторонам.

— Папа, так вот же носильщик.

Отец рассердился:

— Жан, сколько раз я просил тебя не вмешиваться в мои дела. Ты же видишь, он стар.

Али это слышал. Ему стало неловко за свою старость, и он отошел.

Мальчик смотрел на него, и ему было жалко старого человека. Но как раз в этот момент мальчик нащупал у себя в кармане остаток шоколада и, позабыв обо всем остальном, побежал за отцом.

Али подошел к буфету. Он почувствовал запах свежих бобов. Зная, что у него нет ни одного миллима, он все же порылся в карманах. Жаль. Бобы, конечно, придали бы ему силы, и он бы смог взвалить на себя любую тяжесть. Он настолько явственно представил себя сильным, что захотел даже крикнуть: «А ну, где тут самый тяжелый чемодан? Дайте-ка мне его!» Но почему-то язык во рту не поворачивался.

Али услышал, как кто-то позвал его. Он обернулся и увидел пожилую пару.

— Возьми вот эти чемоданы. Только смотри, осторожно, — сказал мужчина.

Это одно слово «осторожно» вернуло Али к действительности: оно напомнило ему, что он стар.

Согнувшись под тяжестью двух чемоданов, Али шел и думал о том, как заблестят у него в руке монеты. Лавочник, вероятно, удивится и проникнется к нему уважением: хоть Али и стар, зарабатывать он еще в состоянии. Даже, может быть, лавочник назовет его уважительно «отец Али».