Люди с разных улиц - [17]
— Мустафа Абдель Латиф.
Ахмед непонимающе смотрел на пашу. Лицо его выражало мольбу и страдание.
— Чего стоишь как истукан! — рассердился паша. — Пойдешь к Кяриму-паше. Адрес получишь у этого человека.
Ахмед, кланяясь, попятился к двери.
Ахмед обошел всех: и Кярима-пашу и многих других. Кажется, уже никого не осталось. И везде услышал один ответ. От всего этого пухла голова. Он сильно исхудал.
Ахмед даже успел приобщиться к городу. От первых страхов и следов не осталось. Привычными стали даже паши и беи.
И вот, наконец, ему посчастливилось. Один из пашей принял его с веселой улыбкой.
— Садись, брат. Мой дед был таким же крестьянином, как ты. Да… Так что я понимаю ваши заботы.
Ахмед осмелел и рассказал все подробно, не забывая, однако, после каждого слова прибавлять свое «милостивый господин», которому он научился у старика.
— Что ж, положись на меня, — пренебрежительно сказал паша. — Не так уж это трудно. Мое слово свято для страны, закон. Мои люди все сделают, ты не беспокойся. Достаточно того, что я взялся за это дело.
Ахмед от радости и признательности даже не нашелся, что и сказать. Он совершенно забыл о своей трехнедельной усталости и почувствовал себя так, словно разом помолодел.
«Добрый человек», — подумал он.
Довольный, Ахмед вернулся к старику.
— Все в порядке! — воскликнул он и бросился обнимать старика.
Кто знает, может быть, это была самая большая радость в его жизни.
И вот опять вспомнил он свое село, маленькое мирное село. Что-то там делают сейчас? Ахмед тихо вздохнул, но, припомнив обещание паши, выбежал на улицу. Ему захотелось еще раз пройтись по этому городу, набраться побольше впечатлений, чтобы потом своими рассказами удивлять сельчан.
В эту ночь крестьянин, объятый чудесными видениями, спокойно уснул.
Утром он погладил голову осла.
— Возвращаемся в село, знаешь? Опять по нашей старой дороге.
Осел молчал.
— Эх, ничего ты не понимаешь.
Ахмед протянул старику руку.
— Передай всем сельчанам привет, — взволнованно сказал старик.
Ахмед тронулся в путь.
Осел неторопливо шел по берегу Нила. Крестьянин мычал себе под нос любимую песню:
Вдруг он заволновался и остановил осла.
«Как же это я не спросил, когда они приедут?» Но ответ тут же нашелся: «Раз обещали, значит приедут, ведь паша не станет обманывать». Он снова пустился в путь. «Но лучше было бы спросить», — все же заключил он.
Наконец в одно прекрасное утро на горизонте показалось село, а в стороне от него — и вилла Роджерсона.
Ахмедом овладело радостное чувство. Он потрепал гриву осла и сказал:
— Гляди, добрались!
Но вскоре радость его померкла — он увидел пустые, заброшенные дома, из них ушли товарищи, половина села. «Напрасно они не послушали нас, — подумал Ахмед. — Где они теперь? Как устроились? Помнят ли о нас? И думают ли о том, что стало с селом?.. Ничего, скоро они теперь смогут вернуться».
Сельчане радостно приветствовали возвращение своего посланца. В глазах всех теперь он был героем, повидавшим мир.
И на него посыпались вопросы.
— Хороший город?
— Дома, говоришь, высокие?
— А паши как, добрые?
Ахмед ответил:
— Очень.
Крестьяне решили, что помощь придет на следующий же день. Теперь о чем бы они ни говорили, они спрашивали мнение Ахмеда.
И вот настал следующий день. Все с нетерпением смотрели в сторону дороги. Каждый раз, когда вдали появлялось облако пыли, крестьяне ликовали. Но никто не ехал. От напряженного ожидания люди сделались молчаливыми.
— Приедут, — все повторял Ахмед. — Не птицы же они!
Однажды он узнал, что Саид умер. «Умер? — удивился Ахмед. — Разве может такой великан умереть? Да возрадуется его душа тому, что имя его услышали паши!»
Малярия была неумолима. Она, как пиявка, пристала и к дочери Ахмеда. Отца уже больше ничего не интересовало, кроме помощи, которая вот-вот должна была прийти.
Как-то он, задумчивый и грустный, подошел к окну, набил трубку и посмотрел вдаль. Перед его глазами тянулась старая дорога, и она пробудила в нем воспоминания. Тяжело вздохнув, он стал припоминать все по порядку. Вспомнил он старика, Каир, беев, пашей… Ему теперь и самому не верилось, что он совершил такое далекое путешествие на своем дряхлом осле. Ему казалось, что все это было сном и что он никогда не покидал села.
Вдруг трубка выпала у него изо рта. Он только сейчас вспомнил, что никто его не спросил, как называется их село и где оно находится.
…А крестьяне каждый вечер собирались в одной из хижин на окраине села и ждали помощи.
1952 г.
ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ
Махмуд проснулся. Он равнодушно глянул на жену, которая, присев на корточки в углу комнаты, варила что-то из трав. Просыпаться так поздно уже вошло в привычку, и эта привычка напоминала, что он безработный. Впрочем, и к этому он тоже давно привык и относился с безразличием.
Махмуд лениво встал и неторопливо, как человек, которому все надоело, стал надевать костюм из мешковины.
Однообразная жизнь навевала такую тоску, что даже и дни потеряли свою привлекательность. Теперь Махмуд любил больше ночи. Ночью отступала жара, и через открытое окно виднелись бледные звезды; они окрашивали небо в мягкие тона, навевали грусть. Подолгу глядя на них, Махмуд забывался. Безмятежность ночи не требовала от него ничего, кроме сна. Ночь давала ему те же права, какими пользовались все люди. А день, он тянулся долго, и не бывало ему конца.
