Люди песков - [9]

Шрифт
Интервал

— Знаешь что, — решительно произнес вдруг Нунна-пальван, — на фронт нас с тобой не возьмут, проси не проси. Что, если взять берданку да в пески за этим сукиным сыном?

— Думаешь, у него берданки нет? — усмехнулся Анкар-ага.

— Есть, есть! — торопливо подтвердил Джапар-ага. — Если это тот, которого я видел…

— Пускай, — спокойно ответил Нунна-пальван. — Хоть пять. Его хитростью взять можно. Не я буду, если не поймаю негодяя и не приведу его в женском платке к Санджару Политику. Пусть только твой гость следы покажет. — Он повернулся к Джапару-ага.

Тот испуганно потряс головой:

— Нет уж, в такие дела я лезть не хочу. Я человек простой, чабан, мое дело сторона.

— Как же так — сторона? — холодно спросил Нунна-пальван. — Сейчас никому в сторонке стоять нельзя. Сыновья-то наши там. Кто ж их заменит? Копек, что ли? По-твоему, пусть женщины чабанят, а Копек в песках будет прохлаждаться, овечек жрать?

— Сват! — вмешался в разговор Анкар-ага. — Ты бы должен… — Договорить он не успел. С улицы донесся истошный женский крик:

— Ой, Нокер-джан! Ой, брат мой!

От правления колхоза бежала Кейкер. Дурсун метнулась к порогу и замерла; дочь с разбегу бросилась ей на грудь. Прижавшись друг к другу, они раскачивались, как тополя под ветром.

— Сын мой, Нокер-джан! Мальчик мой! Увял ты, не успев расцвесть!..

Чапан тети Дурсун сполз с ее седой головы и упал на землю. Лицо посинело. Со всех сторон сбегались соседки. С громким плачем они повели Дурсун в кибитку.

Услышав крики, Анкар-ага со своими гостями сразу же вышел на улицу. По обычаю, он должен был мужским словом утешить женщин, а если они не затихнут, прикрикнуть на них. Он не сделал ни того, ни другого, вернулся в кибитку, подошел к фотографии Нокера, которую давеча показывал гостям, и стал перед ней, упершись руками в стену.

— Дитя мое! Ягненочек мой! Родной мой Нокер-джан! — доносилось из соседней кибитки. Постепенно крик затих, и послышалось причитание, негромкое, ласковое, как колыбельная песня.

Анкар-ага сел на кошму и обхватил голову руками.

— Не годится так, Анкар-бай, — сурово заметил Нунна-пальван, — ты ведь не женщина.

Старик опустил руки. Не тоска, а умное, злое раздумье было в его глазах. Он — хозяин, глава семьи, которой сейчас трудно.

Голоса в соседней кибитке смолкли, женщины начали расходиться. Доносились лишь тихие стоны Дурсун.

— Сколько же ему?.. — негромко спросил Нунна-пальван.

— Восемнадцать. Женить не успел, — виновато ответил Анкар. — Вот как получилось…

— Пусть эта жертва будет последней! — торжественно произнес Джапар-ага. — Пошли тебе бог еще сына!

— Куда уж!.. Годы не те. Хоть бы старших бог сохранил…

— Он сохранит! Как же! — с нескрываемой злостью воскликнул Нунна-пальван. — Не слышит он наших слез, не жалеет. Мальчика восемнадцатилетнего не пожалел! Нет уж, видно, плоха на него надежда… Ну как, — обратился он вдруг к чабану, — поможешь Копека поймать?

Тот съежился под требовательным взглядом.

— Ты уж сам… Только поосторожней!..

Нунна-пальван в гневе отвернулся от него.

Анкар-ага вышел проводить гостей. Звезд не было, плыли серые облака. Луна, выглянув из-за них, снова скрылась, и вокруг было темно, даже в правлении не горел свет. Дул влажный западный ветер. На другом конце села брехала собака. Анкар-ага простился с гостями и пошел к жене.

Глава девятая

Из села, где он гостил, Нунна-пальван направился прямо в райисполком. Выглядел он внушительно: поверх халата, подпоясанного широким солдатским ремнем с медной пряжкой, был надет чекмень из верблюжьей шерсти. В этих грозных доспехах Нунна-пальван казался моложе, статней. И главное, чувствовал себя уверенно.

В приемной председателя, возле обшитой кошмою двери, сидела за машинкой молодая женщина с пушистыми волосами.

— Драссы! — по-русски поздоровался Нунна-пальван, когда она вопросительно подняла на него большие голубые глаза. Секретарша улыбнулась. — Санджар Политик здесь?

Женщина взглянула на часы и кивком показала старику на дверь. Но дверь отворилась, и вышел Санджаров, на ходу надевая кожанку.

— Здравствуй, пальван-ага!

— Здравствуй. Как здоровье? У меня к тебе дело.

— Дело? Я как раз чай пить иду. Пошли вместе. За чаем и расскажешь о своем деле.

До дома Нунна-пальван не дотерпел и все рассказал по дороге. Санджаров молча слушал. У калитки остановился.

— Все это очень серьезно, пальван-ага, надо разобраться. И действовать без спешки. Во-первых, Копек вооружен; во-вторых, он там наверняка не один.

— Думаешь, не один? А мне тут знакомый чабан говорил, что вроде видел его у колодца Динли одного.

Санджаров открыл калитку. На крылечке сидел мальчик лет семи. Увидев отца и гостя, он встал, подошел к Нунне-пальвану и, как взрослый, протянул руку.

— Мать дома, сынок? — спросил Санджаров.

— Нет. Только Бибигюль. Она утром приехала.

— Ну хорошо. Проходи, пальван-ага. — Санджаров распахнул перед гостем дверь, поздоровался с дочерью. — Как в селе, все в порядке? Как мой сват, Дурсун-эдже как? Ребята пишут?

— Паша и Юрдаман прислали тебе привет, а Нокер… — Бибигюль заплакала.

— Слышал. — Санджаров положил руку на лоб дочери. — Видел извещение в военкомате. Ладно, дочка, давай пои нас чаем. — И устало опустился на подушку.


Рекомендуем почитать
«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Год жизни. Дороги, которые мы выбираем. Свет далекой звезды

Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.