Люди песков - [11]

Шрифт
Интервал

— Тут неподалеку низина. — Нунна-пальван поспешил переменить разговор. — Думаю, туда подались, к колодцу Кырккую. Идут медленно — верблюды здорово нагружены. Вон видишь, на северо-восток повернули.

Он оказался прав — следы вели прямо к колодцу. Видимо, бандиты хотели набрать воды, напоить верблюдов и заодно раздобыть у чабанов съестного.

Старики заранее обдумали план действий. Оки ни от кого не скрываются, ни о ком не расспрашивают, едут себе по делам — менять верблюда на пшеницу.

С наступлением темноты добрались до колодца. Здесь отдыхала отара. Собаки с лаем бросились на следопытов. Из шалаша выглянул мужчина в черной шапке и скрылся. Вышел старый чабан. Когда он приблизился, Нунна-пальван с удивлением узнал своего недавнего знакомца Джапара.

— Здравствуйте, Нунна-пальван! — возбужденно заговорил тот, поминутно оглядываясь на шалаш. — Куда же это вы путь держите?

— Так вот в Теджен. Плохо с зерном, нигде не добудешь. Раньше, бывало, разок съездишь — на год пшеницы хватает, а теперь и дорого и мало, не закупишь. Вот и приходится чуть не каждый месяц ездить менять.

— Да, это так, — соглашался Джапар, не переставая бросать на шалаш многозначительные взгляды. — Пойдемте, чай для гостей всегда найдется.

Из шалаша послышался смех.

— Оказывается, еще гости пожаловали! Как говорится, гость ненавидит гостя, а хозяин — обоих…

— В чае я и вам не отказывал, — пробормотал Джапар-ага.

— Скаред же ты, чабан, — снова захохотал человек в шалаше, — совсем забыл туркменский обычай! Ну, для нас барана пожалел, так хоть стариков угости на славу!

Нунна-пальван притворно хихикнул.

— Правильно говоришь, джигит. Столько гостей наехало — неужто одного барана не стоим!..

«Джигит» и тот, в черной шапке, вышли из шалаша и стали помогать Нунне-пальвану разгружать верблюда. Сапды-ага подошел к шалашу, осторожно заглянул внутрь. У самого входа прислонены были к стене три винтовки; на кошме, облокотившись на подушку, полулежал Копек. Увидев отца, он вскочил:

— Отец!

— Пес бродячий тебе отец! — Сапды-ага произнес эти слова шепотом, и Нунна-пальван не услышал их, но тот, в черной шапке, насторожился. Однако Нунна-пальван успел с размаху стукнуть его по голове. Человек закатил глаза и медленно осел на землю. Нунна-пальван бросился к Джапару-ага, схватившемуся со вторым «джигитом».

Подбежал подпасок. Несколько секунд он, ничего не понимая, таращил глаза на дерущихся, потом кинулся в свалку.

Когда поднялась луна, всех троих со связанными за спиной руками посадили на верблюдов и крепко обмотали веревками.

— С тобой парень поедет, — сказал Сапды-ага Нунне-пальвану. — Я останусь здесь, помогу Джапару.

— Добро, — согласился Нунна-пальван. — Если что, найдешь меня у Санджара Политика или в конторе.

Сапды-ага ничего не ответил и не оглядываясь пошел к шалашу. Он плакал.


В Учоюке шестьдесят семь больших кибиток и одиннадцать маленьких. Стоят они в четыре ряда — с востока на запад. Каждый ряд со своим названием: «ряд Анкара-ага», «ряд председателя» — тот, где стоит кибитка Сазака. Сразу за этим рядом школа и колодец.

Под вечер тут обычно собираются старики — обсудить новости, потолковать о ценах на пшеницу и на овец.

В самой крайней, маленькой кибитке того ряда, что сразу за площадью, живет старушка Дурдыгюль, вернее, жила, потому что сегодня в ночь она скончалась. Никто ее особенно не жалел: жила Дурдыгюль долго и, как положено, отдала богу душу.

Бабушка Дурдыгюль и правда была очень старая, даже сама не знала, сколько ей: то ли восемьдесят девять, то ли девяносто восемь. Мы, школьники, часто к ней забегали — родных у нее не было, и мы помогали старухе: приносили травы трем ее козам, таскали воду, грели чай. Дурдыгюль любила болтать с нами, рассказывала про свою жизнь. Иные утверждали, будто это ей сам Санджар Политик поручил. Навестил ее как-то и сказал, что она должна быть агитатором — рассказывать молодежи о прежней жизни.

И вот Дурдыгюль умерла. Я как раз зашел к Анкару-ага за письмами для сыновей, когда тетя Дурсун принесла весть о кончине нашей старушки. Дурсун сказала, что женщины уже убрали покойницу, а вот могилу копать некому.

Анкар-ага поставил на кошму пиалу с чаем.

— Как же так некому? Все мужчины умерли в эту ночь или только одна старая женщина?

Борода у него затряслась — это значило, что Анкар-ага очень сердится. Он взял большую железную лопату, положил ее на плечо и зашагал к правлению.

К Сазаку Анкар-ага вошел, не снимая с плеча лопаты. Сердитый, не ответив на приветствие председателя и заведующего складом, сразу набросился на них:

— Это как же называется, Сазак? Работать заставлять ты умеешь, а умер человек — тебе дела нет? Почему не посылаешь рыть могилу для Дурдыгюль?! Может, думаешь — люди будут просить за это трудодни? Стыдно!

— Прости, Анкар-ага, ты прав. — Сазак быстро поднялся со стула.

Через минуту сам он, Анкар-ага, заведующий складом и счетовод шагали по селу с лопатами на плечах. Приоткрывалась одна, другая дверь, кто-нибудь выглядывал из кибитки и снова исчезал, чтобы сообщить:

— Анкар-ага идет рыть могилу!

И мужчины поднимались, брали лопаты и присоединялись к идущим. Когда, перед кладбищем, Анкар-ага остановился, за ним стояла уже целая толпа.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.