Люди на болоте - [17]

- Василь?! - обрадованно заспешила мать. - Жив!

Он ответил не сразу, неохотно:

- Цел!..

Ганна по его настороженности, по голосу догадалась, что было с ним. Но еще не хотела верить, когда спросила:

- Что там... с Ахремом?

- Не был там... Живой, видно...

Теперь она уже не сомневалась. Довел. Показал. Помог им, бандитам. И сочувствие и нежность кВасилю будто сразу выветрились из Ганниного сердца. Ей показалось вдруг, что не Василь, а кто-то другой, незнакомый, чужой, стоит перед ней.

С обидой, с ощущением беды, не прощаясь, Ганна бросилась огородами к своему дому.

Он побежал за ней, нагнал, схватил за руку, хотел что-то сказать:

- Ганна!

Она спокойно, но решительно вырвала руку, сказала непримиримо:

- Отойди!..

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Истина "нет ничего тайного, что не стало бы явным" была известна куреневцам, видимо, больше, чем всякая другая.

Еще напуганный Грибок никому, кроме своей жены, и слова не сказал, еще молчали взволнованные каждый по-своему Ганна и Василь, а слух о ночном событии плыл по селу от хаты к хате, от колодца к колодцу.

Слух этот, переходя от человека к человеку, обрастал богатой, чаще всего женской, куреневской фантазией, и к вечеру неясное для многих происшествие разрослось до таких размеров, что сердца не только детей, но и взрослых томились в тревоге. Говорили, что бандитов было не менее сотни, а может и больше, и что был там сам Маслак, и что Маслак сказал: если они, куреневцы, будут переделять землю, - не жить им, не ждать добра. После этого обычно шли догадки о том, что же могут сделать маслаки. Были, конечно, среди куреневцев и маловеры, которые посмеивались над слухами, доказывали, что в них девяносто девять процентов выдумки, - таких в деревне жило тоже немало.

Как бы там ни было, а в Куренях царила тревога и настороженность...

Уже в тот же день, а может и на другой утром, слух дошел через вязкую дорогу до сельского Совета, потому что уже после полудня в неуютной, длинной, похожей на хлев, хате куреневского грамотея Андрея Дятла, или, как его звали в селе, Рудого, сидел милиционер Шабета и выяснял все обстоятельства прихода бандитов.

Шабета был выдающимся, почти легендарным человеком.

Обычный милиционер, он имел тут такой авторитет, какого, вероятно, не было ни у одного не только волостного, но и уездного руководителя. Он удивлял жителей окружающих деревень редкой отвагой, преданностью делу. Не раз и не два угрожали ему бандиты, стреляли в него из обрезов, прострелили у локтя левую руку, а Шабета на своем терпеливом конике бесстрашно, неутомимо скакал из деревни в деревню, выяснял, успокаивал, наводил порядок...

Первым Шабета вызвал Грибка. Ахрем появился в хате не один, а под охраной своей сегодня очень решительной жены.

Выпроводив во двор посыльного, плечистый, полнотелый, похожий на борца Шабета, который перед этим с озабоченным видом просматривал как"ю-то бумагу, холодно взтлянул на Грибкову Адарью и приказал:

- Гражданка, прошу выйти.

- Почему это выйти?.. Или я чужая? - Грибчиха даже не шевельнулась.

- Не положено. Тут сейчас будет следствие.

- Ну и пусть!..

- Не положено, ясно?

- Или ты не знаешь меня! - Грибчиха готова была обидеться, но вдруг переменила тон, подумав, что только рассердит его: - Знаешь же, Антон, а так говоришь!..

Она сказала "знаешь" мягко, с каким-то особым значением, видимо желая напомнить о том, что не раз кормила его обедом и даже закрашенным самогоном угощала, - поклявшись, что купила на ярмарке.

- Не положено, ясно?

- Я же хочу помочь тебе в следствии этом, - подступила с другой стороны Адарья.

- Сами разберемся.

- Не разберетесь. Он без меня ничего вам не скажет! - уже упрямо, горячась, заявила Грибчиха. Она толкнула мужа: - Что ты молчишь, как язык прикусил!

- Она правду говорит... - угрюмо бросил неразговорчивый Грибок.

Шабета помолчал, будто показывая, что решить это не просто, и позволил остаться. Черт с ней, этой упрямой бабой, может, и стоящее что скажет.

И действительно, Грибок, видно, ничего не рассказал бы.

Он так был угнетен приходом бандитов и их угрозами, что сразу, едва Шабета начал допрос, попросил:

- Б-братко! Пусти меня... Я ничего не знаю...

- Как не знаешь? Приходили они к тебе?

- Приходили...

- Сколько их?

- Трое было на дворе... - ответила за Грибка жена.

- Были среди них знакомые? .. Опознали вы кого-нибудь?

- Нет! - замотал головой Грибок.

- Не узнал он, - подтвердила Адарья. - Темно было.

А двое из тех бандитов стояли молча... Только я думаю, что без своих тут не обошлось. Я так думаю - откуда они узнали, что у нас делить землю хотят? Само оно разве дошло до этого Маслака? Донес кто-то. Пришел и сказал! И, скажи ты, на днях, видно, там был. Ведь разговор о дележе начался совсем недавно!..

- И видно, кто-то из тех, кто не хочет землеустройства, - добавил Шабета.

- Ну наверно ж!..

- Кого вы подозреваете? - мягко спросил Шабета.

Глаза Грибчихи потухли.

- Не буду бога гневить, не знаю. А раз не видела, то и говорить нечего. Не схватили за руку - не вор...

- Кто-то связан с ними, факт. А кто? - не отступал Шабета.

- Не буду говорить, никого не поймала... - Бросив осторожный взгляд на дверь и приблизившись к Шабете, Грибчиха тихонько сказала: - Про Дятлика Василя, что на том конце, говорят - будто он привел!.. Он в тот вечер стоял с Чернушковой Ганной!.. - Она тут же отошла от него и на всякий случай громко заявила: - Не видела ничего, не знаю!..