Люди на болоте - [15]

- Кто там?

- Свой. Из волости.

- Кто такой?

- По земельному делу я...

- По земельному... Мало вам дня!..

Грибок сопел, думалось трудно. А голос за окном объяснял:

- Беда случилась. Запоздать пришлось... Конь ногу вывихнул. К ветеринару ездили...

- Неспокойно у нас...

- Так я же свой...

- Из волости?

- Из волости. Уполномоченный...

Жена упрекнула:

- Влез в эту беду... Ночью покою нету...

- Конь, говорит, ногу попортил...

Грибок в темноте нащупал кружку, зачерпнул воды. Чтото очень томила жажда, он выпил две кружки, в тишине было слышно, как булькала в его горле вода: ковть, ковть.

Сквозь сон что-то пробормотал ребенок, он прислушался, но ничего не понял и, звякнув щеколдой, вышел в сени.

Едва только Грибок привычно отодвинул засов и, серый, в домотканом нижнем белье, появился в раскрытых дверях, как человек, ждавший на крыльце, рванул его за воротник.

- Пикни только, сволочь!

Он почувствовал, как в грудь уперлось что-то твердое, холодное. Ничего не понимая, растерявшись от неожиданности, он выдавил.

- Б-братко... ш-што ты? ..

- Мы тебе не браты, иуда!

Так же тихо, зловеще хрипатый прошипел:

- Пошли!

Грибок, окаменев от страха, покорно поплелся в сторону хлева.

- Постой тут, постереги, чтобы из хаты... - донеслись до него слова кого-то из бандитов.

"Маслаки!" - молнией вспыхнула мысль в тяжелой, будто налитой водой, голове. Мысль эта отозвалась в сердце смертельной тоской: "Конец!" Доведут до хлева, поставят, и - конец. Как и не было его, Ахрема. Им погубить человека - что плюнуть. Не одного уж комитетчика уложили... Слышал ведь об этом Ахрем, знал, что не доведет до добра комитет, но нет, не удержался. Черт его понес...

Да разве ж он сам набивался! Выбрали - выбрали на его голову!..

- Стой, - приказал хрипатый.

Он остановился.

- Кайся!

У Ахрема слова застряли в горле.

- Не хочешь?

- Б-братки, - еле выговорил наконец Грибок, - п-пожалейте!.. Н-не... не в-виноват я... Я не с-сам в комитет, н-не по охоте...

- Чего с ним цацкаться?! - нетерпеливо отозвался тот, что стоял чуть поодаль. - Рассветет скоро... Кокнуть - и все!

- Не в-виноват я... б-братки!:.

Бандит поднял обрез, лязгнул затвором, пощупал пальцем, есть ли патрон.

- Деток, если не меня... пожалейте!

Бандиты были неумолимы.

- Самому надо было жалеть!

- За что ж меня?.. Наговорили, видно... Не верьте...

- Не виноват, говоришь? А передела земли кто захотел?

- Не я. Собрание решило...

- Собрание. Оправдываешься, сволочь?!

- Собрание. Обчество...

- Вот как дам по башке! Будет обчество! Слушай! Передел атаман Маслак отменяет!.. Запомни, если хочешь деток видеть. Ясно?

- Ясно... Только разве собрание...

- Если будет передел, заказывай гроб! - повысил голос бандит. - Загодя ложись!

- Братки, да разве ж я один...

- И другим передай! Пусть тоже, если жить охота, закажут! Передашь?

- Скажу...

- На этот раз - всё. Иди!

Грибок несмело, будто не веря, что все это кончилось, бочком, оглядываясь на хрипатого, ступил несколько шагов. Сейчас крикнет, воротит обратно - в страхе ждал Ахрем. Но хрипатый крикнул другое:

- До утра чтоб не рыпался!

Грибок, обрадованно кивнув, пошел быстрее. Он еще раз тревожно оглянулся, когда бандит свистнул, но свистели не ему. Хрипатый, видно, звал другого, стерегшего хату, - тот сразу пошел на свист.

Грибок осторожно прижался к плетню, уступил дорогу.

Только скрывшись за дверью в сенях и звякнув засовом, он почувствовал себя свободнее. Но покоя не было и тут, жена дремала, будто ничего и не случилось. Ложась рядом, едва сдерживая дрожь, он с упреком толкнул ее:

- Спишь!..

- А?.. Што?.. Што тебе?..

Грибок, переполненный только что пережитым, не ответил.

- Направил куда их? - зевнула жена.

- Направил! Тут чуть самого не направили... На тот свет!..

- Што ты плетешь?

- То, что слышишь!. Пропади ты пропадом, такая жизнь!

- Чего же он? .. Уполномоченный этот?

- Уполномоченный! Такой он уполномоченный, как я... Чтоб их земля не носила!

- Кто ж это?

- Маслаки!

- А!.. - жена испуганно вскрикнула.

Закрыв дверь, Ганна минуту постояла в сенях, прислушиваясь к тому, что происходит между бандитами и Василем.

Но разговора их она не могла разобрать. Попробовала подсмотреть в щель возле двери - ничего не увидела.

Она вбежала в хату, глянула в окно. В темноте с трудом разобрала Василя пустили вперед, а сами хищными тенями понуро потянулись вслед. Пошли не на улицу, а куда-то в сторону гумен.

Боже мой, что они хотят с ним сделать! Она тут же упрекнула себя: как она могла послушаться бандитов, отойти, оставить его одного!

Ганна бросилась к порогу, но остановилась. В теплой тишине слышалось легкое дыхание Хведьки, посапывание утомленного отца. Ганна склонилась над кроватью:

- Тато... Тато...

Мачеха недовольно повернулась:

- Чего тебе!

- Бандиты! Маслак!

Отец сразу проснулся.

- Василя за гумна повели!..

- А, боже! - испуганно перекрестилась мачеха.

Ганна хотела сказать про дядьку Ахрема, но сдержалась:

мачеха не любит его.

Пока отец стоял возле окна, всматриваясь в фигуру, прятавшуюся совсем близко за изгородью, Ганна в отчаянии думала, что делать, чем помочь ему, любимому Васильку.