Люди на болоте - [16]

В тревоге о Василе она почти не думала о дядьке.

- Их тут не много. Всего человек пять... - С винтовками? - спросил отец.

- С обрезами... - Ганну томила его медлительность, его молчаливое раздумье. - Людей надо оповестить! - нетерпеливо сказала она.

Отец снова поглядел в окно, за которым темнело поле.

- Как?

- Я сюда, этим окном, - на огород... На улицу...

- Одурела! - ужаснулась мачеха. - Да он тебя из обреза в момент!..

- Он не заметит.

- Погубить захотела всех! Если своей головы не жалко, то подумала бы хоть об отцовой! О Хведьке подумала б!

- А вы б о Василе подумали! - в голосе Ганны послышались слезы.

- Ничего с ним не случится, с Василем твоим!

Ганна сделала шаг к окну, но мачеха опередила ее, раскинула руки.

- Не пущу!.. Тимох! - крикнула она. - Ты чего стоишь как пень! Не видишь!

- Не надо! - мягко сказал Ганне отец. - Ничего ему не сделают.

- Не сделают!..

Ганна, давясь слезами обиды и отчаяния, отошла от мачехи, опустилась на лавку. Тревога за Василя, за дядьку Ахрема, однако, скоро высушила ее слезы. Она чутко вслушивалась в тишину села, улавливала дружный лай собак со стороны пригуменья и с давящим беспокойством, со страхом ждала, что вот-вот грянет выстрел, но всюду было тихо. Ни одного подозрительного звука не услышала Ганна.

- Спят, скажи ты, все, как просо продавши... - удивился вслух отец.

- Кто спит, а кто сидит и не дышит, - отозвалась мачеха Она осторожно подошла к окну в сторону поля. - Стоит, как пугало!..

Потом Ганна услышала неподалеку тихий свист. Насторожилась и обрадовалась - тень-пугало, торчавшая за изгородью, удалялась от хаты.

- Пошел, - с облегчением отметил и отец.

Бандит скоро исчез в темном поле. Ганна встала, молча подалась в сени.

- Ты куда? - услышала она за собой голос мачехи.

- Туда же!.. Пойду посмотрю.

- Опять! Сама на рожон лезет!..

- Не трогай! - вступился отец.

Ганна осторожно приоткрыла наружную дверь, осмотрелась. Вокруг было тихо, однако тишина эта не только не успокаивала, но даже настораживала. Спускаясь с крыльца, Ганна невольно задерживала дыхание, боясь окрика. Прижимаясь к стене, быстро перебежала за угол хаты и только тут на миг оглянулась - не темнеет ли где-нибудь фигура бандита. Было по-прежнему тихо, никто не стоял на ее пути.

И она, уже не оглядываясь, не прислушиваясь, переметнулась через изгородь, прямиком через мокрые, по-осеннему голые огороды полетела к Василевой хате.

По его двору от повети, пугавшей черным провалом, Ганна пошла тише. В груди защемило от недоброго предчувствия: с Василем что-то случилось! Она боялась представить себе - что, отгоняла страшные мысли, неясные, неопределенные, сама спорила с собой, успокаивала себя, но страх за Василя одолевал ее все сильнее. Боясь за него, она сновд упрекала себя, что ушла, оставила его одного в такой момент...

Часто, нетерпеливо зазвенело стекло под ее пальцами.

- Тетка Алена!

Ждать, казалось, пришлось целую вечность. Она прижалась лбом к холодному стеклу, стараясь увидеть, что там, в хате. Было темно, ничего нельзя было разобрать. Наконец кто-то подошел к окну, послышался голос старого Дениса:

- Кто там ни свет ни заря?

- Это я. Ганна Тимохова.

Знала уже, что Василя дома нет, похолодела от страха, но спросила:

- Василя нет?

За стеклом мелькнуло встревоженное лицо его матери.

- Василя?

Мгновенно открылась дверь.

- Я же думала!.. Он же к тебе...

- Мы стояли возле нашей хаты... Только вы не бойтесь. Еще ничего не известно...

- Ой, что ты говоришь, Ганнуля!..

На крыльцо вышел старый Денис, закашлял.

- Мы стояли, как вдруг подошли два человека. Из маслаков, оказалось...

- Бандиты?!

- Повели его с собой. Меня прогнали, а его повели...

- Божечко мой! - ужаснулась мать.

- Они что-то про дядьку Ахрема спрашивали... Так Василя, видно, и погнали, чтоб показал...

- Ахрема, говоришь? - отозвался дед. - Зачем им Ахрем понадобился?

- Не сказали.

- Не к добру, конечно... - в раздумье произнес дед.

- Божечко, - покачала головой тетка Алена, и неизвестно было, о ком она теперь беспокоилась - об одном сыне или и об Ахреме.

Только сейчас поняла Ганна причину своей тревоги. Нет, не об одной жизни его она волновалась. Если Василь послушает их, покажет хату Ахрема, его отпустят, наверно. Но неужели он покажет, приведет беду к дядьке Ахрему?

Если покажет, то сам будто станет заодно с ними! Пособник ихний! Осудят его или не осудят - она об этом не думала, - он поможет загубить человека! Преступником будет!

Нет-нет! Он не сделает этого. Не должен! Не станет их пособником, пусть хоть и под угрозой! Он - смелый, вон как защищал ее... Но ведь тогда они могут учинить над ним бог знает что! Не учинят!.. Скорее всего - он или убежит, или обманет их... Покажет кого-нибудь другого...

Василева мать сбегала в хату, возвратилась, завязывая платок. Ганна поняла, что она собирается делать, попросила:

- Вы не ходите!.. Я сама пойду поищу! Еще, чего доброго, 4они торчат где-нибудь, банда эта!

- Нет, я пойду! Не могу я!.. Страшно мне за него...

Дед Денис поплелся на улицу, а они направились к загуменьям. Но только завернули за хлев, увидели человека, тихо двигающегося бороздой навстречу.