Люди-мухи - [20]

– В доме сохраняется огромное количество тайн. По-моему, все эти люди очутились там неспроста. Самый подозрительный из всех, по-моему, американский дипломат, но и студентка из Швеции, рантье из Оппланна и дочка миллионера из Берума тоже не на месте в Торсхове, рабочем районе! Допускаю, что некоторые из них совершенно случайно поселились на той улице и в том доме, но вот другие… Более того, я подозреваю, что до сих пор только один из жильцов отвечал на твои вопросы совершенно откровенно и честно.

Патриция замолчала. Она, конечно, догадывалась: я тут же спрошу, кого она имела в виду. Я ее не разочаровал. Услышав вопрос, она снова наградила меня самой невыносимой улыбкой и вырвала страничку из блокнота. Прикрывая страничку левой рукой, она написала несколько слов, а потом сложила листок. Позвонила, вызывая горничную. Пока мы ждали, Патриция улыбалась обезоруживающе и невинно:

– Пожалуйста, прости мою эксцентричность, но я стреляю наугад и, возможно, ошибаюсь. А если так и есть, нельзя допускать, чтобы мои домыслы влияли на ход следствия.

Как только в дверь постучали, она прекратила разговор и протянула листок горничной:

– Пожалуйста, положите в запечатанный конверт и пошлите инспектору уголовного розыска Колбьёрну Кристиансену в управление полиции Осло. Адрес вы найдете в телефонном справочнике. Бросьте письмо в почтовый ящик вечером, по пути домой.

Бенедикте ошеломленно переводила взгляд с Патриции на меня и обратно. Она ничего не понимала.

– Прошу вас, Бенедикте, не старайтесь ничего домыслить. Вам следует выполнять то, что сказано, и тогда все будет хорошо, – резко продолжала Патриция.

Бенедикте была явно смущена, она взяла листок и поспешила удалиться. Мне стало не по себе, хотя, возможно, именно так они обычно и разговаривали. Однако мне хватало своих забот и без проблем семейства Боркман.

Патриция заговорила лишь после того, как за Бенедикте закрылась дверь.

– Почту сегодня уже забирали, поэтому письмо отошлют не раньше понедельника, значит, ты получишь его в лучшем случае во вторник. Возможно, я ошибаюсь, но интересно проверить, совпадут ли мои предположения с тем, что случится до вторника. Очень удивлюсь, если кто-то из жильцов не изменит первоначальные показания, причем самым кардинальным образом.

Я вспомнил один неразрешенный вопрос, который так и повис в воздухе, и тут же привлек к нему внимание Патриции:

– Возможно, одним из них будет Кристиан Лунд. Как по-твоему, когда он на самом деле вернулся домой в день убийства? Я вынужден полагаться на показания трех против двух и сам не знаю, кому верить.

Внезапно Патриция громко, озорно расхохоталась:

– Наверное, мне не следует смеяться. Это совсем другая история, хотя она, конечно, тоже может иметь отношение к делу. Если подумаешь, счет не обязательно три – два в пользу Кристиана Лунда. То, что его жена подтверждает, будто он переступил порог квартиры в девять, не обязательно противоречит словам соседей о том, что он вошел в дом на час раньше. Единственный человек, который говорит, что Кристиан Лунд вошел в дом в девять, – жена сторожа. Но ты заметил, что ей как-то не по себе. Попробуй надавить на нее, и тогда многое разъяснится.

Я обещал, что так и поступлю, не слишком понимая, зачем еще раз беседовать со сторожихой.

– Но если Кристиан Лунд пришел домой в восемь, а в свою квартиру вошел только в девять, то где он был столько времени? Неужели целый час добирался от входной двери до квартиры на втором этаже?

Патриция снова расхохоталась – так же громко и озорно, как в первый раз.

– В таком случае Кристиан Лунд был бы еще более безнадежным инвалидом, чем мы с Андреасом Гюллестадом, вместе взятые. Если Кристиан Лунд действительно вернулся домой в восемь, он теоретически мог находиться в любой квартире в доме. Однако на практике варианта у него всего два. Один чрезвычайно серьезен, а второй крайне щекотлив, и оба, возможно, играют важную роль для следствия.

Я не сводил с Патриции пристального взгляда. Она же улыбнулась как ни в чем не бывало и стала нарочито старательно пережевывать морковь. Наконец она продолжила:

– Первый вариант, который напрашивается, – что Кристиан Лунд в промежутке находился на третьем этаже в квартире Харальда Олесена, о чем не может или не хочет нам рассказать. Я не исключаю, что дело обстояло именно так, но, по-моему, гораздо вероятнее второй вариант.

Я понял, что терпение мое на исходе. Оно совершенно иссякло, когда Патриция не спеша выбрала еще одну морковку и стала задумчиво вертеть ее в руке. Я вспомнил неприятное чувство, какое испытал в первом классе, когда меня дразнили дети, которые были умнее меня; сейчас детская обида вспыхнула во мне с новой силой.

– Где же находился господин Лунд от восьми до девяти вечера, по твоей второй и более щекотливой версии? Будь любезна, объясни!

Мой резкий тон заставил Патрицию ненадолго нахмуриться. Потом она снова обезоруживающе улыбнулась и стала похожа на обычную восемнадцатилетнюю девчонку, любительницу посплетничать.

– По моей второй и более щекотливой версии, он конечно же находился на втором этаже, точнее, в спальне квартиры 2А, еще точнее – в постели фрекен Сары Сундквист! – Увидев выражение моего лица, она снова расхохоталась. – Все сходится, верно? Становится понятно, кто ее таинственный любовник, и получает объяснение тот примечательный факт, что его никогда не видели ни жена сторожа, ни другие соседи. Именно поэтому Кристиан Лунд в присутствии жены упорно отрицает, что вернулся домой не в девять, а раньше.