Люди и бультерьеры - [5]

— Ну ладно, ладно. Иди ко мне, Кристи, ко мне! Хороший мальчик!

Перемена в настроении щенка наступила мгновенно. Словно переключатель сработал. Он доверчиво подсунул голову под мою ладонь и застучал по полу хвостом. Он был прощен и тут же простил сам. Еще минуту назад его переполняла ярость, он готов был разорвать меня на клочки, теперь же он задыхался от нежности и любви: извиваясь своим упруго-тяжелым тельцем, Крис пытался устроиться у меня на руках и во что бы то ни стало облобызать мне все лицо.

III. Первое лето

В жизни каждого домашнего щенка наступает момент, когда его впервые в жизни выводят на улицу, и он с удивлением узнает, что мир не ограничивается стенами его уютного жилища, что кроме его хозяев существует еще много других людей, что кроме него самого — множество других собак.

Фарит наконец решил, что щенок, получивший полную дозу всевозможных прививок, достаточно окреп, чтобы противостоять тем ужасным инфекциям, что каждый год собирали в городе свой зловещий урожай — энтерит и чумка особенно не щадили молодых собак. Я давно и с нетерпением ждала, когда же наконец можно будет начать гулять с Крисом.

Стоял тихий и теплый день — один из нежных, призрачных предвестников весны. Казалось, ничто еще не предвещало ее прихода — сугробы были высоки и глубоки, а сам снег — сух и хрусток. Вороны, отъевшиеся на помойке, лениво покачивались на ветках тополей. Но небо было уже не зимним. Сквозь светлые высокие облака просвечивала ультрамариновая синева.

Крис зажмурился от яркого света и жадно вдохнул холодный душистый воздух. Его лапы коснулись чего-то холодного и мягкого. Щенок торопливо поднял лапу и встряхнул ее, поднял другую, сделал несколько неверных шагов и обалдело уселся на хвост. Вокруг был бесконечный простор, и белый, ослепительный свет!

Он, в свои четыре месяца, вовсе не был неуклюжим увальнем, какими бывают в его возрасте щенки многих пород собак. Стройные толстые лапы, выпуклая, и уже широкая грудка, крупная голова с острыми ушами, подвижный прутик хвоста. По бульдожьей линии достались Крису широкий лоб и массивная, несколько коротковатая морда. Но раскосые, маленькие, глубоко посаженные глаза с толстыми веками явно указывали на его принадлежность к племени бультерьеров.

Прошел еще месяц, и Крис принялся за свою квартиру всерьез. Похоже, он просто не знал, куда девать распирающую его энергию. Когда заканчивалась утренняя суета, все уходили из дома — наступало время Криса. Теперь он мог делать абсолютно все, что хотел. Он забирался на кухонный стол и сметал с него все предметы. Он залезал во все шкафы и грыз все подряд: пакеты с крупой и старые кастрюли, подушки, обувь, столярные инструменты, одежные щетки… Каждый вечер мы возвращались домой с ожиданием нового сюрприза, и Крис всегда оправдывал наше ожидание: мы находили то перегрызенный шнур от телевизионной антенны, то сломанный алоэ в разбитом горшке, то разорванную подушку, покрывшую палас белым как снег пухом, то новый веник, разворошенный до последней веточки. Когда мы начали тщательнее запирать шкафы, Крис стал «разрабатывать» полы и стены. Однажды вечером мы обнаружили, что линолеум на кухне отодран почти что на треть и перемолот на мелкие кусочки. Потом настал черед кухонной стены — она печально обнажила свою бетонную сущность.

Мы вырастили не одну собаку. Но никто из них, и даже все они, вместе взятые, не наносили имуществу столь ощутимого ущерба! К тому же других собак еще можно было как-то вразумить — наказать, и в конце концов добиться послушания. Но этот миленький белый песик! Он не принимал никакой резкой критики. Бить его было просто невозможно — неуправляемая ярость охватывала этого маленького звереныша, казалось, он, не дрогнув, готов перегрызть всем горло.

После того, как Крис поработал над недавно купленным мягким уголком на кухне, даже мои нервы не выдержали (а я спокойнее Фарита переношу всевозможные «шуточки», которые устраивают домашние животные).

— Нет, это просто невозможно! — воскликнула я, горестно взирая на разорванный в клочья мягкий уголок, еще утром такой новенький и красивый. — Ты должен ему показать, кто в доме хозяин, иначе завтра он нас сожрет! Он даже тебя ни во что не ставит!

— Пусть растет свободным, — пожал плечами Фарит. — Иначе, это будет не бультерьер.

— Нет уж, ждать, пока он совсем обнаглеет! Уж лучше вернуть его обратно Алику. И кто его просил навязывать нам эту собаку! Хотела же я ротвейлера! Ни одна собака не ведет себя так… Крис меня просто унижает своим нахальством.

— Я никому не отдам Кристью! — сказал вдруг Тимур, и в его темных глазах заблестели слезы. Он сел на пол и обхватил щенка обеими руками. Тимур уже с трудом мог сдвинуть с места тяжелую тугую «тушку» Криса. Теперь щенок, еще минуту назад настороженный и готовый к обороне, весело и нахально улыбался, глядя на меня немигающим взглядом: «Вот, смотри, у меня есть защитники!»

В то время мои отношения с Крисом были довольно сложными и нестабильными. Конечно же я любила его, но гуляла с ним редко, разве что ежедневно варила ему кастрюльку супа. Крис казался мне очень избалованным и капризным. Я была уверена, что муж воспитывает собаку неправильно. Но это была как бы «его» собака.