Люди и боги. Избранные произведения - [48]
И не только эта камера, но и вся грозная и мрачная тюрьма стала какой-то другой. Чувствовалось, что в этих тяжелых стенах поселилась женщина. Никто из арестованных еще не видел ее, не знал, как она выглядит, хороша ли она или дурна, молода или стара, и тем не менее все — и арестованные и жандармы — чувствовали, что здесь, по соседству с ними, живет женщина.
А девушка, сама того не замечая, внесла какую-то перемену в однообразные будни этого страшного дома.
Девушка была пианисткой, и в заключении ни о чем так не тосковала, как о рояле. Иногда в сумерки, когда в камере темнело и под потолком зажигалась маленькая лампочка, ее охватывала неуемная тоска по музыке, — тогда она усаживалась в уголок, заплетала косы на манер гетевской Гретхен и начинала вслушиваться в тишину. И казалось ей, что где-то играют, что откуда-то издалека, сквозь толстые крепостные стены проникают звуки мелодии, которую ей хочется слышать, и она начинала шагать вдоль и поперек каморки в такт воображаемой мелодии. Шаги ее отдавались в гулкой тишине тюремного замка, и весь этот страшный дом прислушивался к ним, улавливал ритм и такт, и заключенные в своих камерах невольно напевали какие-то свои, памятные им, мелодии…
Ее никогда не видели. Ее одну выводили на прогулку, и арестованные слышали ее легкие шаги по коридору. Все приникали к дверям своих камер, искали щелочку, сквозь которую можно было бы ее увидеть. А она чувствовала, с каким настороженным интересом люди за тяжелыми дверьми следят за каждым ее шагом, и припадала к какой-нибудь из этих дверей… И арестованному казалось, будто легкие девичьи пальцы едва касаются клавиатуры раскрытого рояля…
В соседней камере сидел молодой человек. Четыре безмолвные стены, вырвавшие из числа лучших дней его жизни восемь месяцев, не смогли еще погасить его молодые чувства. Жизнь в нем как бы уснула на время… Проснувшись утром, он подолгу лежал и вспоминал сцены своих детских лет, улыбавшиеся ему, как во сне, или наблюдал за красной коровой, которая паслась на лужайке перед тюремным окошком, и удивлялся каждому ее движению. Энергия, которая скапливалась в нем, не находя для себя выхода, словно дремала внутри, и человеку стало безразлично, светит ли на улице солнце или идет дождь… Однако достаточно было слабого ветерка, чтобы разбудить в нем уснувшие чувства, заставить молодую кровь струиться в жилах с горячностью молодости…
Этим ветерком была она…
Он слышал ее шаги, прислушивался к каждому движению, чувствовал, что за стеною живет живое существо… Оно тоскует, оно жаждет чего-то… И он, подобно собаке, ночи напролет лежал у стены и слышал, казалось ему, даже как она подымает руку, как распускает полосы или собирает их вокруг шеи… Вот она натягивает на себя одеяло… Ветерок обдувает ее обнаженную шею, раздувает волосы, вот она зарывается лицом в подушку…
Фантазия рисовала ему эту девушку: она небольшая, тонкая, легкая… Благородством дышит каждая ее черта… На ней черное платье. У нее черные шелковистые волосы, всегда удивительно чистые и прохладные… Она сидит, поджав ноги, как котенок, на своей койке и играет своими длинными и прохладными волосами… Она улыбается, будто хочет что-то сказать, когда прячет свои не то стыдливые, не то озорные черные глаза, влажные, под густыми черными бровями. И вся она тихая, спокойная, как тихая песня… Лицо ее не выражает никаких желаний, но про себя, скрытно, эта тихая девушка живет какой-то тайной… И тайна эта не от мира сего… Она скрывается за железными дверьми… И никому-никому не проникнуть туда, не разделить с ней этой тайны…
Он видел ее в шопеновском ноктюрне: однажды в сумерки она его напевала. Он видел молоденькую сосновую рощу… Ранняя осень. Молодые сосенки тянутся высоко в небо, простирая свои крылья-ветви и отбрасывая тень. Сумерки. Грустно заходит ярко-красное солнце, озаряя лес раскаленными бликами. За рощей высится покинутый замок, стены которого печально отражаются в голубом зеркале воды, играющей под лучами заходящего солнца. От замка к молодой сосновой роще ведет запущенная белая тропа. Безмолвно бредет по тропе меж сосен девушка. Она идет босиком, и из-под черного платья мелькают ее белые ступни. Черное птичье перо украшает ее волосы… Величественно и молча ступает она по тропе из чуждого мира в чуждый мир…
Он выстукивал по стене пальцами, говорил о своей любви к ней: «Кто ты? Скажи. Я чувствую, что ты молода и прекрасна, и я люблю тебя… Я силен, как лев, я ночью сломаю разделяющую нас стену и приду к тебе. Я возьму тебя, как птичку, к себе на грудь, удеру с тобой, уйду далеко-далеко… Жди меня, пташка, жди…»
Она слышала стук пальцев, но не понимала, что он хочет сказать. Чувствовала, что за стеной кто-то горячо взывает к ней, что чей-то голос обращается к ней, зовет, зовет!..
Она лежала у стены, вслушивалась в перестук пальцев, понимала, что это песнь, песнь любви. Ей казалось, что она слышит слова, умирающие в толще тюремных стен, слышала биение сердца, сердца, отданного ей…
Тогда и она дрожащими пальцами водила по стене, будто пытаясь покрыть стену волной любви.
Он слышал песнь ее пальцев.
Обычная еврейская семья — родители и четверо детей — эмигрирует из России в Америку в поисках лучшей жизни, но им приходится оставить дома и привычный уклад, и религиозные традиции, которые невозможно поддерживать в новой среде. Вот только не все члены семьи находят в себе силы преодолеть тоску по прежней жизни… Шолом Аш (1880–1957) — классик еврейской литературы написал на идише множество романов, повестей, рассказов, пьес и новелл. Одно из лучших его произведений — повесть «Америка» была переведена с идиша на русский еще в 1964 г., но в России издается впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Книга представляет российскому читателю одного из крупнейших прозаиков современной Испании, писавшего на галисийском и испанском языках. В творчестве этого самобытного автора, предшественника «магического реализма», вымысел и фантазия, навеянные фольклором Галисии, сочетаются с интересом к современной действительности страны.Художник Е. Шешенин.
Автобиографический роман, который критики единодушно сравнивают с "Серебряным голубем" Андрея Белого. Роман-хроника? Роман-сказка? Роман — предвестие магического реализма? Все просто: растет мальчик, и вполне повседневные события жизни облекаются его богатым воображением в сказочную форму. Обычные истории становятся странными, детские приключения приобретают истинно легендарный размах — и вкус юмора снова и снова довлеет над сказочным антуражем увлекательного романа.
Крупнейший представитель немецкого романтизма XVIII - начала XIX века, Э.Т.А. Гофман внес значительный вклад в искусство. Композитор, дирижер, писатель, он прославился как автор произведений, в которых нашли яркое воплощение созданные им романтические образы, оказавшие влияние на творчество композиторов-романтиков, в частности Р. Шумана. Как известно, писатель страдал от тяжелого недуга, паралича обеих ног. Новелла "Угловое окно" глубоко автобиографична — в ней рассказывается о молодом человеке, также лишившемся возможности передвигаться и вынужденного наблюдать жизнь через это самое угловое окно...
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
«Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион» [«Bothus Occitanus eller den otteǿjede skorpion» (1953)] — это остросатирический роман о социальной несправедливости, лицемерии общественной морали, бюрократизме и коррумпированности государственной машины. И о среднестатистическом гражданине, который не умеет и не желает ни замечать все эти противоречия, ни критически мыслить, ни протестовать — до тех самых пор, пока ему самому не придется непосредственно столкнуться с произволом властей.