Люди Германии. Антология писем XVIII–XIX веков - [8]

Песталоцци первым соотнёс воспитание с актуальным состоянием общества, причём не только посредством религии и морали, но исходя также из экономических соображений. В этом он далеко опередил эпоху господства руссоистских представлений, ибо если Руссо всячески превозносил природу и учил, что нужно заново перестроить общество в согласии с её принципами, то Песталоцци винил природу в эгоизме, который ведёт общество к гибели. Но ещё более, чем в своих постулатах, Песталоцци был оригинален в изобретении всё новых применений, которые он находил для своего учения в мыслях и в действии. Неисчерпаемость того источника, из которого с бесконечной силой и непредсказуемостью вырываются его слова, придаёт глубокий смысл тому образу, который использовал, говоря о Песталоцци, его первый биограф: «Он пламенел подобно далёкому вулкану, привлекая внимание любопытных, изумляя почитателей, пробуждая тягу к исследованию у наблюдателей и вызывая участие у друзей человечества по всей земле». Таков и был Песталоцци – вулкан и камень.

Титульный лист романа Ж.Ж. Руссо «Новая Элоиза». 1761

Иоганн Генрих Песталоцци – Анне Шультесс

Если благочестивый католический монах в церковной исповедальне подаст девушке руку, не спрятав кисть под грубой тканью рукава своей рясы, ему придётся принести покаяние. Если юноша заведёт с девушкой речь о поцелуе, пусть даже не подарив и не получив его, юноше также надлежит покаяться. Посему и я каюсь – лишь бы моя девушка меня не бранила. Ибо хотя девушка и не станет гневаться, если увидит, что юноша, её достойный, уверовал в её любовь к нему, всё же она непременно разгневается, стоит лишь юноше заговорить о поцелуе, ведь мы не целуем каждого, кого любим, а девичьи поцелуи и вовсе предназначены лишь для уст любезных подружек. Потому-то считается тяжким и непростительным грехом, когда юноша желает соблазнить девицу на поцелуй. И грех этот особливо тяжек, если желает он соблазнить одну-единственную девицу, паче же всего – предмет его любви.

Юноша и не должен желать остаться наедине с той, которую любит. Чистой и безгрешной любви приличествуют шумные собрания и бесприютные общественные места. Опасные лжеучители – те, кто полагают «шалаш» наилучшим séjour des amants[34], ибо такие хижины бывают окружены безлюдными дорогами и лесами, полями и лугами, тенистыми деревьями и озёрами. Воздух там чист и дышит радостью, блаженством и весельем: где же девице взять там силы, чтобы воспротивиться коварным поцелуям возлюбленного? Нет уж, целомудренный юноша желает видеть свою любимую не в ином каком месте, но только в самом средоточии города. Жарким летним вечером ждёт он свою возлюбленную прямо под раскалённой черепичной крышей в душной комнате, надёжно укрытой толстыми стенами от лёгких шепотков зефира. Жара, духота, людская толчея и страх удерживают юношу в торжественном и благолепном покое, и верным доказательством его несравненной и доселе неслыханной в наших пределах добродетели служит то, что в присутствии любимой его начинает клонить ко сну.

Потому-то я и должен бы принести покаяние, что возжелал одиноких прогулок и поцелуев, ну да ведь я – нечестивый грешник, и моя девушка это знает, она сочла бы моё раскаяние притворным, да и вряд ли захотела бы от меня подлинного. Посему я отнюдь не намерен каяться и, если Дорис на меня сердится, рассержусь и сам, обращая к ней такие слова:

«Что же я сделал? Ты отняла у меня письмо и без разрешения прочла, но оно было адресовано не тебе. Разве я не вправе писать самому себе и при этом мечтать о поцелуях по собственной своей воле? Ты ведь знаешь, что я не целую и поцелуев не краду; ты знаешь, что я не дерзок, это моё перо дерзко. Если твоё перо в ссоре с моим, вели ему воздать бумажными пенями за мою бумажную дерзость. Нам же с тобой ссора не пристала. Пускай твоё перо сердится на моё. Не позволяй больше гневным морщинкам появляться на твоём лице и не прогоняй меня прочь, как сегодня».

Имею честь пожизненно быть Вашим покорнейшим и благопристойным слугой, со всевозможной покорностью,

Ваш Г. П.

Иоганн Генрих Песталоцци (1746–1827) – реформатор в области образования, педагог, писатель. Основал несколько школ в Швейцарии, призванных повысить грамотность неимущих. Его методики обучения ориентировались на гуманистические принципы и непосредственно на личность воспитанника. Большинство из этих принципов провозглашается и в современных программах обучения.

Анна Песталоцци (1738–1815) – с 1769 г. вопреки воле родителей, богатых купцов, жена И.Г. Песталоцци. Принимала самое деятельное участие в реализации идей мужа, взяв на себя всю бытовую работу.

В истории немецкой литературы неподкупный взгляд и революционное сознание испокон веку нуждались в оправданиях, каковыми могли служить юность или гениальность. Те же, кто – будучи мужественными и сугубо прозаическими натурами, как Форстер или Зойме, – не обладал ни тем, ни другим, так и застряли, подобно теням, в чистилище общедоступной культуры. Зойме, очевидно, не был великим поэтом. Но от многих других авторов, занимавших в немецкой литературе видные позиции, его отличает не это, а безупречное поведение во время всяческих потрясений и неколебимость, с которой он (когда, скажем, был схвачен гессенскими вербовщиками и насильно зачислен в военный отряд) в течение всей жизни демонстрировал воинственный дух, даже спустя много лет после того, как снял офицерскую шинель. Что восемнадцатый век понимал под словами «честный человек», можно видеть на примере Зойме или Тельхейма