Любушка-голубушка - [67]

Вообще ничего особенного. Милая девушка в самом деле, чудные серые глаза, правда, усталые и печальные, и нежные черты красивого, тонкого лица, и русые волосы в хвостике, и изящная фигура. Таких могут быть десятки в жизни ее сына. Таких может не быть ни одной, кроме этой, и Женька вечно будет грустить по ней. Все казалось бы просто, и можно отвернуться и уехать и предоставить этим детям самим решать свою судьбу… Все было бы просто, если бы не одно «но»: ради того, чтобы разлучить Элю и Женьку, Денис…

Да. Вот именно. И значит, Люба тоже замешана теперь в решении их судьбы и просто не может остаться в стороне. Но еще нужно что-то выяснить… она не сможет ничего понять сама! Она дошла до предела своей догадливости. Теперь ей нужно задать вопросы – и получить ответы. Вот только как это сделать?

– Вы знаете, где этот дом?

– Да, – сказала Эля приветливо. – Конечно, мы там были на новоселье.

– Тогда расскажите, и мы… – начал было Виктор, но Люба жестом остановила его:

– А вы можете нас туда проводить? Поехать с нами?

– Конечно, – не моргнув глазом, согласилась Эля. – Только я сумку возьму. Минуточку.

И она убежала в дом.

– Ты что? – чуть ли не испуганно оглянулся Виктор. – Что я буду с Мишкиными родителями делать? У меня ни подарка для них, ничего. Зачем нам туда ехать?

– Затем, что я хочу с этой девушкой поговорить, – холодно отрезала Люба. – А Мишкиным родителям отдашь рябину на коньяке. Для них это будет приятный сюрприз. Она какого разлива, московского? Вот и скажешь, что Мишка твой сувенир из Москвы нарочно для них прислал.

Виктор хотел что-то сказать, но не успел, потому что Эля вернулась. В руках у нее была торбочка, и Люба сразу почувствовала запах свежеиспеченных пирогов с капустой и яйцом. Она больше всего на свете любила такие пироги, а Женька просто с ума по ним сходил. Так, любопытно, конечно… получается, Эля гостинец везет Казаковым. Придется и впрямь с ними общаться, может, даже пить пресловутую рябину на коньяке. Эх, попали! Но ладно, пока поехали, потом думать будем.

Сели в машину. Прибежал большущий черный пес, гавкнул вслед «Мазде», сел на дорогу и уставился вслед.

– Наверное, думает, куда это вас увезли? – усмехнулся Виктор.

– Он просто огорчен, что я без него уехала. Он кататься больше всего на свете любит. Когда Женька с Денисом еще дружили и Женька приезжал, мы часто катались вместе на машине Дениса и Черныша с собой брали. Осторожней!

Это относилось к Виктору, который от неожиданности с силой нажал на тормоз и «Мазда» клюнула носом в раздолбанный асфальт.

– Тут у нас дороги… такие, – с извиняющейся улыбкой сказала Эля.

Виктор заглушил мотор и повернулся к ней. Люба тоже сидела боком и таращилась на Элю, мельком отмечая, что у нее веснушки на носу, и даже, кажется, считая их. От изумления, понятное дело.

– Вы сказали – Женька? – осторожно повторил Виктор.

– Ну да, – улыбнулась Эля. – Вы же его родители?

– Ну да, – улыбнулся и Виктор. – А как вы догадались?

– Я Любовь Ивановну видела два раза, – смущенно сказала Эля. – Один раз мне Женька показывал, а второй… второй раз на автовокзале. Помните?

Люба кивнула.

– А зачем вы на автовокзал приходили? Я решила, со мной поговорить хотели. А вы постояли да ушли. А я потом подумала – с чего взяла, что на меня посмотреть? Вы же меня не знали, я вас видела до этого один раз – мне Женька вас показал издалека, когда я к нему в Нижний как-то приезжала. Вы по улице шли, ну и мы шли, но вы задумались и нас не видели. Женька говорит – вот моя мама, давай я вас познакомлю. Я застеснялась, а потом так жалела! Когда мы с ним поссорились, я часто думала, что надо бы к вам поехать и поговорить. Понимаете, умирать как-то неохота… думала, вдруг вы мне поверите и спасете меня. А вышло так, что… опоздала я. Вы Эльку уже полюбили, вы ей верите, и я не знаю теперь, как…

– Помирать-то зачем? – спросил Виктор.

– Кого я полюбила? – спросила Люба.

Получился хор.

Эля подняла глаза и посмотрела то на него, то на нее. Глаза повлажнели, налились слезами.

– Потому что я его люблю, – прошептала она. – Люблю. И жить без него не могу. Если он на Эльке женится, я с собой покончу. Я понимаю, что у них ребенок, что Женька вроде бы как должен, но я все равно этого не переживу. Когда мы просто поссорились, я еще как-то надеялась, что он одумается, что мы помиримся, а теперь… раз Элька беременна, то…

– Мать честная, – сказала Люба. – Так, значит, она все же беременна от Женьки?! Но как же… Но… – У нее спазмом горло перехватило.

– Стоп, – сказал Виктор. – Стоп. Больше ни слова. Дайте мне слово, что больше вы ни слова не произнесете. Тьфу, я про одно и то же. Молчите, короче! Не то высажу обеих и уеду.

Бог весть почему, но эта угроза почему-то подействовала. Люба с Элей растерянно переглянулись и ничего не сказали.

– Значит, так, – тоном капитана пиратского корабля, идущего на абордаж, произнес Виктор. – Ни в какое Малое Болдино мы не едем. Понятно?

Люба и Эля молча кивнули. Виктор удовлетворенно хмыкнул – видимо, это была проверка на молчаливость – и споро выехал с улицы Мира на еще какую-то улицу. Люба заприметила табличку на заборе. Улица Пушкина, вот ведь как бывает!