Любовью за любовь - [45]

— Он давно уже вернулся, напился молока и лег спать.

Рейчел взглянула на Энрико, ожидая продолжения рассказа от него.

Энрико вздохнул и, глядя на Тима, а не на Рейчел, начал свою часть драматического повествования:

— Мы с синьором Банати начали поиски от дома. Он дал собаке понюхать вещи Тима, и она сразу взяла след. Мы тут же нашли лаз в заборе, но сами пролезть в него не могли, пришлось идти в обход. Быстро темнело. В лесу освещали дорогу фонарем. После дождя местами было очень сыро, и собака два раза теряла след, но, к счастью, вскоре снова находила его. Мне казалось, что мы идем очень далеко. Наконец собака, бежавшая впереди нас, остановилась и пролаяла два раза. «Нашел!» — обрадованно сообщил хозяин Монти. Мы бросились бежать и увидели под толстой елью Тима. Он дремал, прислонившись к стволу. Я позвал его тихонько, чтобы не испугать. Он открыл глаза. Я подхватил его на руки, и мы поспешили домой.

— Папа всю дорогу нес меня на руках, — подал голос Тим. — Я хотел, чтобы Монти зашел к нам в гости. А когда мы вошли в дом, ты, мама, почему-то упала — наверное, поскользнулась. Тогда папа положил меня сюда, на диван, попросил Монти и его хозяина побыть со мной и пошел помогать тебе.

Тим зевнул, глаза у него начали слипаться. Энрико принес бутылку со спиртом и полотенце, раздел Тима и хорошо растер его, чтобы он не простудился. Рейчел тем временем принесла пижаму сына. Его укрыли легкой и теплой периной, и он сразу же крепко уснул.

Энрико ушел на кухню. Рейчел еще некоторое время сидела рядом с сыном, поверив наконец в его счастливое возвращение. Страх, ужас, неимоверное нервное напряжение прошли, и она чувствовала слабость и опустошенность.

Она вспомнила, что в минуты отчаяния наговорила Энрико много резких и несправедливых слов.

Как же я могла это сделать?! Ведь если бы не он, я вряд ли нашла бы сына. Сама я ничего не способна была предпринять. А он не растерялся, сообразил, что нужно делать, все организовал и сам активно искал, а потом возился с нами обоими. Как же мне теперь смотреть ему в глаза?! Я обидела его, и он вряд ли простит меня. А я уже не могу без него. Что же мне делать?

Нужно было объясниться с Энрико, но Рейчел не знала, какие слова найти, чтобы он поверил и простил, чтобы забыл те ужасные оскорбления, которые она выкрикивала сгоряча.

Рейчел с трудом поднялась и на ватных, дрожащих ногах пошла в кухню, где Энрико готовил какую-то еду.

Когда она вошла в кухню, яркий свет ударил ей в лицо. Она заслонила рукой заплаканные глаза и в нерешительности остановилась у входа.

Энрико что-то помешивал на плите. Услышав шаги Рейчел, он повернул голову в ее сторону.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, но в его тоне была скорее отстраненность, чем озабоченность.

— Отвратительно! — отозвалась Рейчел.

Шатаясь, она двинулась в его сторону. Он быстро отошел от плиты, подставил ей стул и сказал:

— Садись. Сейчас у меня все будет готово. Ты поешь и ляжешь спать. У тебя сегодня был трудный день, и нужно как следует отдохнуть. Все закончилось хорошо, и теперь ты можешь успокоиться.

Энрико был внимателен и заботлив, но говорил он холодным и безразличным тоном, так не свойственным ему, и ни разу не улыбнулся.

Рейчел сидела молча, не произнося ни единого слова. Она никак не могла решиться начать важный разговор, и все оттягивала этот момент.

Он устал и, наверное, голоден, пусть поест сначала, придумала она себе отговорку, чтобы потянуть время.

Энрико разложил на две тарелки равиоли, поставил на стол кетчуп, майонез и сметану. Сняв фартук и сев за стол, он сказал:

— Извини, это все, что я успел сделать за десять минут.

— Спасибо, я не голодна, — выдавила из себя Рейчел. Чтобы не обижать Энрико, она съела несколько равиолей и отставила тарелку в сторону.

Ели молча. Когда тарелка Энрико опустела, он взял чайник и спросил:

— Тебе налить?

— Да, покрепче, пожалуйста.

И чай был выпит без всякого удовольствия.

Настал решающий момент. Больше откладывать разговор было нельзя.

Когда Энрико встал и хотел собрать посуду, Рейчел остановила его:

— Подожди, Энрико, нам нужно поговорить. Сядь, пожалуйста.

Энрико сел, но, пожав плечами, сказал:

— О чем говорить? По-моему, уже все сказано, причем предельно ясно.

— Энрико, постарайся понять меня или хотя бы просто поверить. — Рейчел нервно теребила край салфетки. Она никак не могла справиться с волнением. Ей трудно было подобрать нужные слова, которые убедили бы его.

Энрико встал и направился к двери. Рейчел вскочила и бросилась за ним.

— Нет, не уходи! Выслушай меня, пожалуйста!

Энрико резко остановился и повернулся к ней лицом.

— Не кричи! Я никуда не ухожу. Я только хотел закрыть дверь в гостиную, чтобы не мешать Тиму спать, а то своими разговорами мы можем разбудить его.

Опять не я, а он подумал о ребенке, о его спокойном сне, мысленно укорила себя Рейчел.

— Ты добрый и заботливый, — сказала она вслух. — Помнишь, в начале нашего знакомства я спрашивала, любишь ли ты детей. Сейчас я не стала бы задавать этот вопрос.

Прикрыв дверь в гостиную, Энрико собирался вернуться на кухню, но остановился в нерешительности. Продолжать такой серьезный разговор среди кастрюль, сковородок и немытой посуды ему не хотелось. Оставалась спальня. Энрико открыл дверь в спальню и пригласил Рейчел, пропустив ее вперед.