Любовный реванш - [43]

— Хорошо, — согласилась Джени. — Но только в Огайо.

— Мой зять один из лучших кардиохирургов в стране, а клинику, где он работает, знают во всем мире.

— И твой зять, и его клиника, достаточно, далеко от Нью-Йорка и инвестиционных компаний «Мейер», «Бергман» и «Трирз».

— Не стану возражать, — кивнула Энни. — Ты можешь поехать в мой дом в Виллоу Крик. Конечно, для вас с сыном дом большой, но он уютный и его легко отапливать. Паркеры живут рядом, они прекрасные люди и о вас позаботятся. Мать Дайаны Паркер была моей лучшей подругой, когда после войны я впервые приехала в США. Она приглядит за мальчиком, пока ты будешь в клинике.

— Ты собираешься сказать об операции отцу Роби, его бабушке и дедушке?

— Не имею ни малейшего представления, где отец Роби. — Джени взглянула на подругу. — Последнее, что я о нем слышала, — это то, что он путешествует с какой-то рок-группой по Австралии.

— Ну а как насчет Брюсса и Шерон?

— Одна из причин, по которой я согласна ехать в Огайо, — чтобы он был подальше от них. — Она вновь почувствовала на плечах груз старого семейного страха. — Для них моя болезнь — прекрасный предлог, чтобы стать официальными опекунами сына. Как только они поймут серьезность моего положения, они тут же потребуют опекунства. А я не хочу даже слышать об этом.

— До сих пор не можешь простить им того, что случилось после рождения Роби?

— Нет, не могу. И никогда не забуду, как они пришли в родильный дом и потребовали отдать им моего сына. Я помню, что галстук адвоката, которого они привели с собой, стоил больше, чем все, что у меня тогда было, и помню, как они предложили мне деньги за то, чтобы я отдала им Роби.

— И эти восемь лет ты делала все, чтобы занять высокое положение и заработать столько денег, сколько, как они считали, необходимо для твоего сына.

Джени нервно засмеялась.

— Они любят Роби так же сильно, как и ты.

— Энн, пожалуйста. — На мгновение Джени почувствовала боль и беспомощность, которые она испытывала всегда, встречаясь с Брюсом и Шерон Фишер. — Я больше не хочу обсуждать это.

— Хорошо, — Энн махнула рукой. — Но когда тебе будет столько лет, сколько мне, ты по-другому посмотришь на многие вещи.

— Возможно, — согласилась с ней Джени, чтобы только избежать дальнейшего обсуждения этой темы.

— Но тогда уже будет слишком поздно для всех вас…

— Я думаю, мы сможем переехать в Огайо в рождественские каникулы Роби, — вернулась к их разговору Дженни, и подошла к окну с видом на Манхэттен. Несмотря на середину сентября, деревья в центральном парке стояли зеленые и ярко светило солнце. — К этому времени я разбросаю часть моих клиентов по другим ассоциациям. И завершу объединение «Гринвуд»…

Но Энн твердо перебила ее.

— Нужно ехать сейчас, дорогая. Ты очень похудела в последнее время, и я хочу, чтобы ты отдохнула и набралась сил перед операцией.

— И как долго мне отдыхать?

— Как минимум четыре месяца. — Энн встала из-за стола, показывая, что дальше спорить бесполезно. — И ты можешь позволить себе это.

— Но за мной там столько дел, — возразила было Джени.

— Молчи, не то я увеличу отдых до шести месяцев.

Джени закусила губу.

— Вот так. Ты довольно упряма, но в здравом смысле тебе не откажешь. Ты знаешь, когда бороться, а когда отступать. Эти качества тебе скоро понадобятся. Все будет хорошо.

— Правда?

— Конечно.

— Я очень надеюсь, что ты права и все будет в порядке. Можешь договариваться со своим зятем.

— Я знала, ты примешь правильное решение. И довольно об этом.

Джени и Роби приехали в Огайо во второй половине октября. Пейзаж представлял собой смесь желтого, оранжевого и зеленого. Было еще тепло и солнечно. Однако Джени помнила, что Энни предупреждала ее о суровых зимах на Среднем Западе.

— Здравствуйте, мисс Филд, можно войти? — послышался голос за дверью.

Он принадлежал маленькой пышной женщине среднего возраста, в копне ее темных кудрявых волос виднелись уже седые пряди, но лицо сияло приветливой улыбкой.

— Да, пожалуйста. — Энни предупреждала, что здесь возможны неожиданные визиты.

— Я бы пришла навестить вас раньше, но хотела, чтобы вы немного устроились. — Женщина держала в руках кастрюлю, из которой исходил чудесный аромат. Она протянула ее Джени. — Добро пожаловать на ферму Виллоу Крик. Я — Дайана Паркер.

— Спасибо, — ответила, приятно, удивленная Джени. — А я — Джени Филд.

— Я это знаю, — сказала с улыбкой Дайана. — Мы вас ждали. Надеюсь, что вам здесь понравится.

— Да.

На самом деле, Джени была несколько подавлена величием большого старого дома. Вся ее жизнь прошла в маленьких тесных квартирках. И только восьмилетний Роби, с его детской способностью адаптироваться к новым условиям, чувствовал себя как дома. Он поставил кастрюлю в холодильник и сказал.

— Мы устроились здесь просто замечательно.

— Может, вам нужно чем-нибудь помочь? Я бы прислала одну из моих девочек. У меня четыре дочки.

— Правда?

— Да. С нами только самая младшая Эмм, остальные живут отдельно. А у меня еще и три сына, — сказала Дайана с гордостью.

— Семеро детей?

— И четверо внуков.

— Боже мой! — Джени была единственным ребенком в семье.

Ее родители умерли, и семьей для нее всегда была она сама.