Любовные каникулы - [2]
Но он скоро уехал от нас. У нас в поселке вообще никто долго не задерживался. Денег заработает и — на Большую землю.
Мамка и сама каждый год говорила — еще маленько подсоберем и домик в Одессе купим. Очень ей на море хотелось. Вот до сих пор в этом Пионерском сидит.
А потом... Нет, это лучше не вспоминать... Сейчас не время... И кто бы мог подумать? Да я и сама никогда бы не поверила, что попаду в Москву, в театральное училище, а потом в Париж, а потом в Берлин, а потом... Словом, поезжу по миру.
Еще этот журналистик все меня спрашивал:
— Какая ваша основная жизненная цель?
А я вот так возьми и ответь ему:
— Ну, — говорю, — людям радость доставлять.
Скривился, вижу, не нравится, не слишком глубоко, легкомысленно.
— Чтобы меня любили, — добавляю. Ну уж куда откровеннее?
— Как это? — не понял.
— Любили, и все. — Что непонятного?
— Все любили?
— Если бы! Хоть те, кого знаю. И кто меня знает.
Это ему тоже не понравилось. Он там что-то написал о просвещении, о затрагивании самых чутких струн души, о пробуждении доброты в людях. В общем, красиво написал. А мне так стыдно. Никого я просвещать не собираюсь, пробуждать и трогать.
Мне в самом деле всегда хочется, чтобы меня любили. Это даже до какой-то мании доходит. Вот чувствую, что человеку не нравлюсь — редко, но бывает такое, — в лепешку разобьюсь, глупостей наделаю, вывернусь наизнанку... Илья тоже говорит — это нездоровое что-то. Как он там, маленький мой? Потом сразу надо позвонить.
Илья у меня чудо! Наверное, так Толстой сидел целыми днями и творил своих людей. Или Достоевский. Да, Достоевский, точнее. По-моему, Илья уже не отличает настоящей жизни от своих вымыслов. Иногда вдруг спрашивает:
— А Колчевский куда уехал?
— Какой Колчевский?
— Евгений Иванович. У которого собака умерла, он диабетик.
— Здрасьте-пожалуйста! Какая собака?
Смотрит, соображает.
— А! Да это тут у меня один есть... Он раньше плакаты писал... Словом, неважно. Куда ж он уехал?..
...Ой! И в театр позвонить! О-бя-за-тель-но!
Из Пионерского я уехала очень просто. Села на вертолет, до Надыма, а там до Тюмени... А все из-за телевизора. Мамка купила цветной. «Рубин», кажется. И я, знаете, сошла с ума. Вот сижу и смотрю, сижу и смотрю. Еще только сетка на экране, а я смотрю. Мы тогда уже, конечно, не в бараке жили, отдельная квартира. Мои кавалеры просто дурели, что я каждый вечер дома.
— Шурочка, пойдемте в Дом культуры. Александра, пойдемте на дискотеку.
А я, как старуха, — к телевизору.
Что-то там было такое... Ну как объяснить? Вот этот очерк про меня — вроде все правда, а только ложь. Правда не до конца. И в этом цветном экранчике то же самое: вот здесь сижу я, мамка с кавалером любезничает, кран капает, собака у соседей лает, а в экранчике тоже сидит какая-то девушка, тоже у нее собака, и девушка говорит с каким-то мужчиной — и это совсем-совсем другая жизнь. Но только не ложь получается, а красота. И мне эта, настоящая, жизнь противна, а та, выдуманная, — интересна.
Наверное, Илья сейчас живет так же, как я тогда в свои шестнадцать.
...Ой, обязательно позвонить в театр.
Да, так вот. Сижу я возле телевизора, а мамкин кавалер что-то сильно раздухарился. Они всегда так — сначала паиньки, скромные, добрые, меня по головке гладят, сладости суют, а потом начинают шуметь. Вроде и так не видно, что он мужик. Надо покричать, ножкой потопать, кулачком стукнуть. Я уже привыкла. Вообще-то они все добрые. А тут завелась. Как раз по телеку «Три сестры». Мы-то их в школе прошли, да мимо, видно. А тут МХАТ играет — это я потом узнала, что МХАТ, актеры — пальчики оближешь! А мужичок шумит. Я терпела-терпела, а потом взяла его за шиворот и выкинула на улицу. Он уже пьяненький был, не сопротивлялся. И как раз по телеку:
— В Москву! В Москву! В Москву!
Мамка мне:
— Ты что, сдурела?! Ты что наделала?!
Я собрала вещички и следом за мужичком. Только не на лавочку отдыхать, а... в Москву. Потом еще столько всего было! Поступала в театральный — один только монолог и знала. Вернее, всего одно предложение: «И вот я стою перед вами, простая русская баба!..»
А это про меня. Я действительно, простая. Честное слово... Никто не верит, а я вся на виду!
Журналистик тот — это и есть мой Илья. Так я ему понравиться хотела. Он до сих пор в себя прийти не может. И я не могу. А тогда сидели, болтали, смеялись, и кто бы мог подумать?!
...Марина, конечно, раскричится, я же почти что без спросу уехала.
— Выбирай — кинцо или Театр?!
Так и кажется, что она именно с большой буквы говорит. А кино ненавидит. Сама уже лет десять не снимается. Вот и ненавидит. А вообще тяжело женщине быть главным режиссером театра. Да еще такого. Ну ничего, ничего. Поговорим с ней, посплетничаем — отойдет.
И выберу я кино и театр. Все сразу.
Марина потом удивляться будет:
— Ну как ты, Сашка, меня уговорила? Меня уговорить невозможно. Кто б мог подумать?!
Действительно...
Хотите верьте, хотите — нет.
Глава 3
Знай наших, Венеция!
Я стою на сцене Дворца кино, расположенного на острове Лидо близ Венеции. Я обладательница Золотого льва святого Марка, и мне предстоит произнести небольшую речь.
Зал притих, зал ждет: что скажет русская актриса, дебютантка Венецианского фестиваля? Меня тут еще почти никто не знает. А я многих знаю в лицо.
Женя Богданова в свои 19 лет имеет одну подругу (и то, не факт – то появляется, то исчезает). Всю жизнь быть тихоней и скромницей (хотя в душе она очень веселая и общительная), не имея при этом ни парня, ни шибанутых друзей, она решает все изменить с Нового года. Но получится ли у нее за новогодние каникулы измениться и решиться открыть себя своим знакомым и найти парня и друзей?
Решив порвать с опостылевшим светским окружением, Розамунда убегает из дома и волею судьбы попадает на небольшую яхту. Случайное знакомство с начинающим писателем заканчивается бурным романом. Но счастье, которое, казалось, уже близко, неожиданно омрачает тетушка, разыскавшая беглянку…
Любовный треугольник приправленный семнадцатью сочными блюдами. В Афинах совращение начинается на кухне.Димитрис и Дамоклес живут в одном доме. У них есть общая страсть — кулинария, однако, как скоро выясняется, есть общая любовь — Нана.Завоевать сердце жестокой Наны друзья решают в честном поединке на кухне. По мере того как растет гора тарелок и рецепты приобретают все большую изысканность, мы наблюдаем развитие этой необыкновенной и комический дуэли, в которой противники сражаются на салатах из морского ежа, фаршированных виноградных листьях и прочих деликатесах, собранных со всего Эгейского бассейна.Кто же из друзей завоюет сердце роковой чревоугодницы, а кто останется не солоно хлебавши?Страстная, чувственная книга о еде… Только из-за рецептов ее просто необходимо иметь в домашней библиотеке!
Молодой начинающий актер, красавец Шеридан Уорд, никак не может найти свое место в Голливуде. Помог случай — актера рекомендуют продюсеру Джильде Лоуренс, которая подбирает исполнителя на главную роль в сериале а-ля «Джеймс Бонд». Шеридан и Джильда полюбили друг друга. Однако до безмятежной идиллии оказалось, увы, далеко. Вокруг восходящей звезды начинают плестись интриги, возникать жуткие сплетни. И Джильда уже готова поверить, что ее избранник — негодяй, и навсегда расстаться с ним…
Нью-йоркский художник Джефф Рукер уговаривает своего приятеля, владельца картинной галереи, устроить мистификацию своей гибели в автокатастрофе, чтобы резко поднять цены на картины. План кажется почти идеальным. Под вымышленным именем Рукер скрывается в глухой сельской местности. Но неожиданно туда приезжает писательница Лилиан Браун. И, поселившись на ферме, доставшейся ей в наследство, начинает работу над романом о… загадочной гибели Рукера. Лилиан и Джефф влюбляются друг в друга. Однако девушка начинает подозревать, что ее сосед и исчезнувший художник — одно и то же лицо.
Дорогой читатель! Этот рассказ не проба пера, не попытка найти себя в роли писателя и прочее. Это проза моей жизни. Я решила душевно обнажиться перед вами, просто потому, что я одна из миллиона девушек, с которыми что-то подобное уже было. И если бы я захотела в одной фразе отразить суть этого рассказа, я бы процитировала слова Уинстона Черчилля: «Вот вам урок: никогда не сдавайтесь, никогда не сдавайтесь, никогда, никогда, никогда, никогда – ни в чем, ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком – никогда не сдавайтесь, если только это не противоречит чести и здравому смыслу.
Обаятельный и сексапильный бизнесмен Арман Гамилтон неожиданно предлагает милой и доверчивой девушке Кристине Адамс выйти за него замуж. Она не понимает, что им движет, но влюбляется в него и соглашается. Уже не за горизонтом пышная свадьба, как вдруг все меняет один-единственный звонок…
Семнадцатилетним подростком Дебора Вермонт влюбилась в своего дальнего родственника. Уверенная во взаимности их чувств, она неожиданно узнает, что он помолвлен с другой.Девушка убегает из дому и возвращается туда лишь спустя десять лет. Она считает, что к прошлому нет возврата, но в глубине души по-прежнему тоскует по своей первой любви.Что ждет ее в родовом гнезде?..
Полудетская влюбленность Дорри Пресли рухнула в один миг. Она случайно подслушала, как ее кумир, двадцатидвухлетний Данк Эшби-Кросс, жаловался собеседнику, что нескрываемой интерес к нему пятнадцатилетней девчушки ставит его в неловкое положение.Дороти и Дункану было суждено вновь встретиться лишь десять лет спустя. Догадайтесь, уважаемые читательницы: кто из них сделает первый шаг к примирению, к новым отношениям?
На званом обеде героине романа, Кристи Карлтон, приходится выслушать несправедливые обвинения от человека, с которым она едва знакома.Казалось бы, Кристи должна возненавидеть своего обидчика, но события принимают неожиданный оборот…