Любовные драмы русских принцесс. От Екатерины I до Николая II - [17]

«…Дочери должны быть все нездоровы простудою!»

Тем не менее императрице король Густав обещал одно, а на празднике у генерал-прокурора Александра Николаевича Самойлова, племянника светлейшего Потёмкина и свидетеля венчания своего дядюшки с государыней, заявил, что «по долгу честного человека он обязан объявить… что законы Швеции требуют, чтобы королева исповедовала одну религию с королём».

Король Густав прекрасно знал, кому это говорит, и, видимо, делал это вполне продуманно и намеренно, продолжая зондировать возможность завершить брачные дела по-своему.

Подковерная борьба нарастала, но великая княжна Александра Павловна даже не подозревала о ней. На её глазах в императорском дворе в Петербурге полным ходом шла серьёзная и обстоятельная подготовка к свадьбе. Переговоры же и различного рода согласования продолжались где-то за кулисами на протяжении всей этой подготовки.

Между тем снова, как показалось, дело продвинулось, и, наконец, 2 сентября 1796 года буквально за два месяца до кончины государыни, было получено окончательное согласие короля на сохранение Александрой Павловной православного вероисповедания в браке. 6 сентября императрица Екатерина II благословила свою внучку — великую княжну Александру Павловну на бракосочетание с Густавом.

Подготовка к свадьбе достигла завершающей стадии, торжества планировали необыкновенные и, как всегда, широкомасштабные. Гавриил Романович Державин сочинил «Хор для концерта на помолвку короля шведского с великой княжной Александрой Павловной».

Государыня, весь императорский и, конечно, сама великая княжна ждали 11 сентября — дня помолвки.

Ничто не предвещало драмы. Да, именно драмы, ибо то, что произошло, конечно, было настоящей драмой для юной великой княжны, ещё не испытавшей в жизни крупных неприятностей, разочарований, ещё не перенёсшей незаслуженных обид.

И вот наступило утро 11 сентября 1796 года. Помолвка была назначена в Тронном зале Зимнего дворца. По существовавшим правилам нужно было прежде, чем начать обряд, подписать брачный договор. Подписание обряда императрица поручила генерал-адъютанту Платону Зубову и дипломату графу Аркадию Моркову (Маркову).

Зубов и Морков-Марков прибыли к королю, но тот к ним не вышел. Они пытались выяснить, в чём дело. Но король заперся в своей комнате и никого не принимал. Доложили государыне. Та пришла в ужас, ведь великая княжна Александра Павловна уже была облачена в наряд невесты.

Выслушав доклад Зубова о поведении короля Густава, императрица велела Маркову ещё раз отправиться к нему и потребовать объяснений по поводу уклонения от подписания брачного договора.

На этот раз король принял Маркова. Он как-никак находился в России, в гостях. Принять-то принял, но снова стал юлить. Он рассыпался в любезностях:

«Я торжественно обещаюсь предоставить Её Императорскому Высочеству Великой Княгине Александре Павловне, моей будущей супруге и королеве Швеции, полную свободу совести и отправления религии, в которой она рождена и воспитывалась, и я прошу Ваше Императорское Величество смотреть на это обещание как на акт наиболее обязательный, какой я мог дать».

Однако договор снова подписывать не стал.

Портрет П. А. Зубова. Художник И. Е. Эггинк

А между тем невесте пришлось ждать в брачном наряде более четырёх часов. Можно себе представить её состояние, состояние государыни, затеявшей весь этот акт, превратившийся в балаган.

Любезности любезностями, но вслед за обещанием, данным Маркову, король снова стал выдумывать всякие препятствия и наконец сказался больным.

Великая княжна Александра Павловна разрыдалась, и её долго не могли успокоить. Государыня была оскорблена, мало того, она была обижена за внучку. В конце концов ей стало плохо. Подозревали даже апоплексический удар. Появились даже опасения за жизнь.

И тогда пришлось объявить, что помолвка отменяется по причине болезни… Нет, не императрицы. По причине внезапной болезни шведского короля.

12 сентября 1796 года давали бал по случаю дня рождения супруги великого князя Константина Павловича великой княгини Анны Фёдоровны, урождённой принцессы Юлианны-Генриетты-Ульрики Саксен-Кобург-Заальфельдской.

Король был приглашён на бал, но встретили его на этот раз исключительно сухо и холодно. Он искал глазами Александру Павловну, даже поинтересовался, как её можно увидеть, поговорить с ней. Тогда ему объявили, что она на бал не пришла. Государыня заглянула на бал лишь ненадолго и тоже удалилась.

Король погостил в Петербурге ещё десять дней, какие-то переговоры о браке ещё продолжались, но была очевидна их бессмыслица. Стало ясно одно — на короля оказывается сильное давление, и он не может принять самостоятельного решения.

Отъезд его был назначен на 22 сентября. Государыня пригласила к себе цесаревича Павла Петровича и сказала ему твёрдо:

— Король будет прощаться с вашими сыновьями. Не препятствуйте. Но ваши четыре дочери должны быть все нездоровы простудою!

Попытки короля ещё раз повидать великую княжну Александру Павловну не удались. Цесаревич Павел Петрович был сух и твёрд не только потому, что получил повеление матери. Он и сам не мог простить королю столь хамского поведения и оскорбления великой княжны.