Любовные цепи - [26]

— Ну да, в глазах Скотта она выглядела как святая, — усмехнулась Тейви.

— Даже святее святой. — Андре потер затылок. — Когда Скотт был мальчишкой, его родители, главным образом мать, часто брали его с собой в горы Калифорнии. Там у них был дом. Он очень полюбил горы. Потом мать умерла, отец женился второй раз на очень капризной женщине. Она не желала расставаться с домашним комфортом. Несколько раз отец вывозил сына в любимые места, но это вызвало гнев мачехи. Она потребовала от мужа сделать выбор: или она или горы.

— Неужели? — удивилась Тейви. — Сначала он лишился матери, а потом потерял и отца.

— Точно, — подтвердил француз. — Став старше, Скотт начал самостоятельно ходить в походы. Встретил людей, которые разделяли его привязанность. В колледже его любимым видом спорта стал альпинизм. Допускаю, что у него были романтические увлечения, но он всегда с настороженностью относился к ним, считая, что женщины не в состоянии понять его страсть, они слишком ценят городские удобства.

— Значит, он так одержим спортом, что женщины для него не существуют?

— Не могу это утверждать, — сказал Андре. — Элинор попыталась пробить его оборону. Она работала консультантом по защите окружающей среды, имела контракт с одной фирмой в Биллингсе.

— А где она сейчас?

— В Нью-Йорке, в городе, которого Скотт панически боится. Но ему было трудно без нее, а ее не прельщало жить в палатке. С его дипломом лесовода он нашел работу в одном из лесничеств. Это позволило ему проводить лето в горах, а остальное время протирать штаны за составлением бумажных отчетов.

— Для него это был нелегкий компромисс, — сказала Тейви. — Элинор это понимала?

— Конечно нет. Она смеялась над его предложением обосноваться в каком-нибудь маленьком городишке. Для Скотта это было тяжелое время.

— Откуда ты знаешь, что он страдал?

— Я кое-что понимаю в любовных отношениях, малышка, — сказал Андре, посмеиваясь. — Элинор клятвенно заверяла Скотта, что любит его, но на свадьбу соглашалась лишь при условии, что он переберется в Нью-Йорк. Обещала подыскать ему работу в той же фирме, где работала сама.

— В Нью-Йорк? — задумчиво переспросила Тейви.

— Да, малышка. Можешь представить его в этом городе?

— Для него это означало медленную смерть.

Андре взял ее руку и прикоснулся к ней губами.

— Теперь тебе ясно, почему я верю, что ты сможешь полюбить его сильнее, чем Элинор? За целых полтора года она так и не поняла, что представляет собой Скотт, а тебе хватило каких-то шести дней.

— Перестань, Андре! — Тейви вырвала руку и закрыла ладонью глаза. — Не смогу я его полюбить, просто не сумею. Я же его почти не знаю. А он… Ладно, Андре, я тоже не собираюсь жить в палатке.

Андре прижал руку к сердцу.

— К счастью, малышка, ты не хочешь жить и в Нью-Йорке.

Тейви склонила голову. Она не знала, можно ли назвать то, что она питала к Скотту, любовью. Но чувство это было намного сильнее тех, которые она когда-либо испытывала к мужчине. Она сомневалась, что сможет занять в сердце Скотта такое же место, которое занимала Элинор.

Биллингс по численности населения в десятки раз отставал от Нью-Йорка, но даже отдаленно его нельзя было назвать медвежьим углом. Улицы кишели машинами, на перекрестках были установлены самые современные светофоры, дома добротные и хорошей архитектуры. Застраивались окраины, люди собирались в клубах, веселились на вечеринках. Она не представляла, как Скотт мог бы вписаться в городское общество, а себя она не мыслила вне его.

Во время обеда, приготовленного Скоттом, все чувствовали себя подавленно. Когда ветер стал набирать силу, Скотт собрал все фонари и жестянки с горючим и отнес их подальше от палаток, опасаясь неожиданностей. Он распорядился, чтобы все как следует закрепили палатки, затем накрыл ящики с продуктами непромокаемой тканью и придавил ее для большей надежности бревнами.

Тейви, предположив, что затевается большой костер, не стала слушать очередную лекцию о том, как защитить лагерь от стихии. Чуть позже и остальные альпинисты разошлись по своим палаткам.

После того, как Скотт, собрав свои вещи, вынес их наружу, Тейви сняла куртку, теплый свитер и приготовилась ко сну. Холод пробирал до костей. Она снова натянула куртку прямо на халат и только тогда залезла в спальный мешок.

Совсем рядом, за хрупкой нейлоновой стенкой завывал ветер. От свиста и воя заснуть было невозможно. Матерчатый пол вздувался, напоминая поверхность моря в шторм.

Вскоре повалил снег, ледяные снежинки царапали палаточную ткань. Создавалось впечатление, что в нее вонзаются тысячи гвоздиков. Тейви боялась, что каждую минуту над ее головой мог лопнуть нейлон. Палатки ее спутников далеко отстояли друг от друга, и она чувствовала себя отрезанной от всего мира.

Ну почему она отвергла предложение Скотта разделить с ней палатку? Будь он или кто-нибудь еще сейчас рядом, можно было бы скоротать эту дьявольскую ночь в разговорах, убедить друг друга: мол, буря скоро кончится, они выдержат натиск стихии, а к утру все вокруг успокоится. Ах, если бы кто-нибудь составил ей компанию!

Боже, подумала она, Скотт тоже один. Хуже того, у него нет просторной палатки, которая может защитить его. В его распоряжении только спальный мешок. И это ее вина. А что, если утром обнаружат его замерзший, посиневший труп? Сможет ли она пережить это?