Любовники-убийцы - [19]

В то время, когда случилось вышеописанное происшествие, Паскуаль, полностью доверявший своей жене, занимался тщательным исполнением предписанных ему доктором рекомендаций, необходимых для поправки здоровья, да и Марго, со своей стороны, никогда не была столь предупредительна с ним. Муж считал ее любезность вполне искренней, не допуская мысли, что этим она желала лишь усыпить его внимание.

В свою очередь, и Фурбис не терял времени даром. Сначала он явился, чтобы дать несколько полезных советов относительно устройства конюшен. Затем, становясь все более и более любезным с Паскуалем, быстро сумел заслужить его расположение и начал ездить довольно часто: навещал больного, чтобы развлечь его, сообщал ему местные новости, играл с ним в карты и скоро стал ему просто необходим. Мало-помалу все в доме привыкли к Фурбису. Паскуаль уже не мог обойтись без него. Он с удовольствием слушал его рассказы, смеялся шуткам и во всем следовал его советам. Скоро Фурбис мог оставаться целые дни на ферме, нимало не стесняясь и имея тысячу уважительных причин видеть Марго.

Однажды Паскуаль, почувствовав себя несколько лучше, изъявил желание поехать вместе с Фурбисом на торги в Карпантре. Утром они вместе выехали из Нового Бастида в карете фермера с намерением вернуться к вечеру того же дня. Но усталость так сильно повлияла на Паскуаля, что на обратном пути он почувствовал себя сильно ослабевшим. Фурбис остановился с ним в гостинице, взяв номер на ночь. Уложив его в постель, он вышел.

— Я должен непременно вернуться в Горд сегодня же вечером, — обратился он к хозяину гостиницы. — Передайте моему товарищу, что завтра утром ему вышлют лошадей.

И, не простившись с Паскуалем, он отправился к Марго.

Подобного рода случаи нередко повторялись в первые месяцы их преступной связи. Казалось, все благоприятствовало им. Однако как-то раз вечером, Марго едва не выдала себя из-за неосторожности.

Фурбис ужинал на ферме, где в то же время гостил Фредерик Борель. За столом все были очень веселы. После ужина хозяин предложил сыграть в ландскнехт.

Фурбис, привыкший к этой игре в среде своих товарищей, познакомил с ней Паскуаля, которому игра очень понравилась.

— Кстати, вы мне остались должны в последний раз, — обратился к нему Фурбис.

Принесли карты. Марго и Фредерик Борель также приняли участие в игре. Марго проигрывала, горячилась и, несмотря на то что ставки были невелики, скоро опустошила свой кошелек. Настала очередь метать Паскуалю, и он несколько раз бил карты трех своих партнеров.

— Ва-банк! — воскликнула Марго, теряя всякую надежду отыграться.

В банке находилось шесть франков. Паскуаль начал метать карты. Марго сидела напротив своего мужа, между двоюродным братом и любовником; опираясь локтем на стол, она лихорадочным взглядом следила за игрой. Глаза ее блестели, губы были плотно сжаты. Она ждала. Паскуаль выиграл.

— Теперь в банке двенадцать франков, — сказал он.

— Ва-банк! — снова вскрикнула Марго и, обращаясь к Фурбису, прибавила: — Одолжи мне денег, я проигралась.

При этих словах, сказанных столь неожиданно, Фурбис смутился. Фредерик посмотрел на Паскуаля, фермер удивленно уставился на свою жену. Мулине, случайно вошедший в комнату, остановился пораженный.

— Что ты себе позволяешь? — обратился Паскуаль к Марго.

— Я совсем не понимаю что говорю, — ответила она. — Я хотела сказать это Фредерику, господин Фурбис должен извинить меня. Я не буду больше играть, у меня голова идет кругом…

Она поспешно вышла из-за стола и отправилась в комнату, чтобы прийти в себя от охватившего ее смущения. Скоро с игроками простился и Фурбис. Он сделал вид, что уходит домой, а между тем отправился к Марго. Едва он успел войти в ее комнату, как она бросилась к нему на шею и со слезами на глазах проговорила:

— Прости меня, я чуть было не выдала нашей тайны. Я проклинаю себя за неосторожность, но это положение становится просто невыносимым. Ах, почему я не твоя жена?

Фурбис не отвечал, но слова Марго глубоко врезались ему в сердце, и с этой минуты он не переставал думать о них.

На другой день Фредерик Борель, ночевавший на ферме, отправляясь утром домой, встретил Мулине.

— Как вы можете объяснить вчерашнюю фразу Марго к Фурбису? — спросил он.

— Весьма просто, — ответил Мулине. — Она хотела со своей просьбой обратиться к вам, но ошиблась. Только и всего.

Объясняя таким образом ее неосторожный поступок, он держал слово, данное Марго, — защищать ее везде и всюду.

— Однако так ошибаться все-таки довольно странно, — заметил Фредерик.

— Может быть, это странно для вас, я же, со своей стороны, не нахожу здесь ничего особенного.

Несмотря на то что все это было высказано самым спокойным и убедительным тоном, Фредерик остался при своем мнении. Это происшествие крепко засело у него в голове, и из него-то впоследствии и развилось подозрение.

Паскуаль оставался совершенно спокоен. Он верил жене и слова, сказанные ею в горячности, оставил безо всякого внимания. Он заметно поправился: силы его окрепли, лицо не имело уже прежнего болезненного вида, и глазам возвратилась их обычная живость.

— Это вам и заботам моей жены я обязан своим выздоровлением, — говорил он, обращаясь к Фурбису.