Любовницы президента - [44]

С этим Джудит была полностью согласна. Стэнтон-Хиллс, гордо стоящий на улице «золотых» домов вдоль побережья Атлантики Белевью-авеню, более подходил бы королевской семье, нежели скромным гражданам демократической республики, сводчатые потолки, витражи, экстравагантный неоготический стиль. Она часами бродила по дому, недоверчиво трогая полированное дерево резных панелей стен, заглядывая в оранжерею с видом на море в рамке буйной тропической зелени, останавливаясь в картинной галерее, заполненной работами старых голландских мастеров. В этом доме были императорский фарфор, музейной редкости образцы Севрской фабрики, мраморные камины, целиком вывезенные из старинных французских замков, бархатно мягкие от древности персидские ковры. К Джудит пришла еще большая, чем когда-либо, решимость. Если это замок Стэнтона, то она будет в нем правящей королевой. А если она будет королевой, у нее должен быть если не король, то тогда уж наверняка принц. И именно здесь он должен родиться… в Стэнтон-Хиллс, в родовом замке.

Она старалась, как никогда, сделать Дадли счастливым, испытывая к нему благодарность, перерастающую в любовь, — это будет именно он, кто воплотит ее желания. И хотя день ото дня он становился счастливее и сильнее, Дадли все-таки чувствовал, и довольно остро, свою некоторую ущербность. Мужчина может дать женщине все деньги мира, но он не почувствует себя мужчиной, пока женщина не почувствует с ним себя женщиной.

— Мне бы хотелось сделать для тебя то, что ты делаешь для меня, — сказал он ей однажды, когда они сидели на частном пляже Стэнтон-Хиллс. Он лежал на песке, а не сидел, как обычно, в коляске.

Она поняла, что он имел в виду: довести ее до высот оргазма. Это было еще одно, на что она должна была пойти ради Дадли Стэнтона. Прямо на песке она раздела его и разделась сама, усевшись на него сверху. Он был поражен и испуган.

— Но я не смогу… — крикнул он, как от боли.

— Нет, ты сможешь! Где есть любовь, там нет ничего невозможного!

Ничего ему не говоря и взяв его член в свою руку, она медленно провела им по губам влагалища, потом еще и еще раз, пока не ввела его в себя, несмотря на его неуверенность. Дыхание Дадли стало прерывистым и учащенным — он явно возбудился. Сладострастно стеная и учащенно дыша, Джудит вся отдавалась поступательным движениям вверх-вниз, пока через несколько минут этой неистовой пляски ее стон не перерос в крик оргастического наслаждения. Как только это случилось с ней, Дадли тоже излился своей скупой лужицей семени.

После этого он стал еще более, чем раньше, благодарен. Он смог доставить женщине — своей любимой Джуди! — удовольствие, на которое способен только настоящий мужчина! А Джудит отметила про себя, что маленькое притворство — не такой уж большой подарок мужчине, который тебе собирается отдать все!

— Выходи за меня замуж, Джудит! Выходи за меня! — умолял он. И хотя это было именно то, что она намеревалась сделать, еще было не время.

Предстояло всего лишь освидетельствование на правомочность, а не судебное разбирательство нашумевшего убийства. Но поскольку это был Бостон, где публику вообще не баловали отчетами о громких процессах, газеты готовились разрекламировать это судебное разбирательство по полной программе. Состав действующих лиц был очень интригующий: медсестричка, девятнадцатилетняя девушка-мышка, даже еще и не медсестра, старый, больной, парализованный человек, чье состояние, по слухам, доходило до полумиллиарда долларов, три племянницы, две из которых с безупречной общественной репутацией, а третья — трижды побывавшая замужем и успевшая развестись с мужьями, титулованными европейцами. Все пытаются завладеть дядюшкиным состоянием и фирмой, которая распродавалась прямо у них под носом. Трое обратились с иском, что эта мышка незаконно воспользовалась их бедным, дряхлым дядюшкой для достижения своих корыстных целей.

Поскольку на предстоящем судебном разбирательстве на карту ставилось не только состояние умственных способностей Дадли Стэнтона, но и репутация Джудит Тайлер, то позвонила Франческа и спросила, может ли она чем-либо помочь в этом случае. Если нужно, они с Карлоттой приедут, чтобы выступить на суде и рассказать, какой у Джудит прекрасный характер. Но Джудит была полна сарказма:

— Мой прекрасный характер скажет сам за себя. Вы думаете, суд воспримет серьезно то, что вы расскажете с Карлоттой? Скорее, все, что кто бы из вас ни сказал, будет мне во вред, а не на пользу, так как для суда важнее источник этой информации.

Франческу эти слова полностью убедили, и они с Карлоттой на слушании не присутствовали. Рядовой публики в зал правосудия набилось до отказа, все надеялись услышать какие-нибудь колоритные или пикантные подробности из жизни высшего света.

Джудит, обутая в слегка затасканные цвета морской волны туфли-лодочки на низком каблуке и одетая в вискозное, такого же цвета платье с огромным белым отложным воротником, с тускло-желтыми волосами, стянутыми в узел на затылке, вкатила своего работодателя в зал заседания суда. Он был опрятно одет в жемчужно-серый тонкой шерсти костюм, идеально подходящий его гладко причесанным седым волосам. Красный шелковый галстук был того же оттенка, что и торчащий из нагрудного кармана носовой платок. Он совсем не глядел в сторону своих племянниц, явившихся в мехах, так как заседание проходило в ноябре. Нэнси Ли с черно-бурой лисицей в три четверти длины, Адди с более простенькой темно-коричневой норкой, а Тедди с черным персидским каракулем, уверенная, что черное ей больше к лицу.