Любовница Витгенштейна - [70]

По какой-то причине некоторое время все, что мне хотелось делать, это лежать на солнце.

Очевидно, это также говорит о том, что дождь прекратился.

Ну, едва ли можно было бы лежать на солнце, если бы он не прекратился.

Естественно.

Более того, наконец-то даже вернулись розовоперстые рассветы.

Хотя, честно говоря, большую часть недели я была в депрессии.

По-моему, я говорила на этих страницах, что как минимум один раз ощущала депрессию раньше.

Хотя, возможно, если точнее, то я говорила, что ощущала некую неопределенную тревогу.

Которая, однако, в тот раз наверняка была вызвана всего лишь моими месячными.

Или гормонами.

И которая, таким образом, была на самом деле вовсе не тревогой, а только иллюзией.

Даже если, конечно, трудно объяснить разницу между иллюзией тревоги и самой тревогой.

Да и в любом случае, на этот-то раз я испытывала депрессию.

Даже хотя я понятия не имела, почему.

И даже хотя вдобавок непонимание причины депрессии может дополнительно усилить ее.

Я была вполне уверена, что все это не имело ничего общего с тем, что я не могла вспомнить кличку своего кота.

Ну и к тому же как только дождь закончился, а лес еще стоял влажный, все выглядело необычайно красиво, а мокрые листья блестели и блестели.

Так что с дождем это тоже вряд ли могло быть связано.

Тем более что я легко игнорировала его, гуляя под ним.

Наконец во вторник я поняла, почему чувствовала себя подавленной.

Это, кстати, был тот самый день, когда я заметила, что нужно вычерпать воду из моей лодки, если я хочу еще когда-нибудь ей воспользоваться.

Хотя, когда я говорю, что это был вторник, я лишь выражаюсь фигурально, естественно.

Ведь я, конечно, не имею ни малейшего представления о том, каким днем недели был любой из них на протяжении всех этих лет, и это, безусловно, еще кое-что, о чем я наверняка упоминала.

Тем не менее некоторые дни ощущаются как вторник.

И пусть даже я не могла бы вспомнить также, вычерпывала ли когда-то воду из другой своей лодки, хотя я определенно должна была это делать время от времени.

Разве только если за все время, пока у меня была другая лодка, дождь ни разу не шел.

Или у меня никогда не было другой лодки.

Разумеется, когда-то у меня была другая лодка.

Точно так же, на самом деле, как когда-то у меня был другой кот, помимо того кота, о котором я писала письма всем этим знаменитостям, из-за чего я и чувствовала себя подавленной.

Это был кот до того кота, и я совсем забыла о нем, когда составляла список из многих других котов на прошлой неделе.

Более того, я подозреваю, что есть некая ирония в том, что я вспомнила кота Елены из Спарты и даже кота Карела Фабрициуса цвета жженой сиены, но забыла про этого своего кота.

Тем более что этот кот был не мой, а Люсьена.

И даже хотя в то же самое время у меня был муж по имени Адам, которого я тоже не очень часто вспоминаю.

Что случилось с тем котом, так это то, что мы с Адамом предложили Люсьену выбрать ему кличку.

И тогда Люсьен подошел к этому делу с необычайной ответственностью.

Ну, поскольку ему было всего четыре года, он, несомненно, никогда прежде не сталкивался с ответственностью, будь она необычайной или нет.

Так что некоторое время Люсьен только и делал, что переживал насчет клички для кота.

Которого мы пока что называли просто Кот.

Доброе утро, Кот, говорила я, когда находила кота в ожидании завтрака.

Спокойной ночи, Кот, говорили Адам или я, когда мы выставляли кота на ночь.

Кстати, все это происходило в Мексике, в деревне недалеко от Оахаки.

И естественно, что в мексиканских деревнях принято на ночь выставлять котов на улицу.

Ну, конечно, чтобы это делать, деревня не обязательно должна быть мексиканской.

На самом деле я помню, что позже делала то же самое со своим котом Мартина Хайдеггера, когда рисовала в Риме, штат Нью-Йорк, летом.

Хотя на этот раз, поскольку кот был городским, я, возможно, в известной мере волновалась за него.

Даже если коту, всю жизнь просидевшему взаперти на чердаке в Сохо, должно было быть приятно провести ночь на улице, разумеется.

Но как бы то ни было, Люсьен, кажется, все не мог определиться с кличкой для того, более раннего, кота.

Или, во всяком случае, настолько долго, что в итоге его стало невозможно продолжать называть просто Котом.

Хотя вообще-то мы стали иногда называть кота Котом по-испански.

Buenos dias, Gato, бывало, иногда говорила я, когда находила кота в ожидании завтрака.

Buenas noches, Gato, бывало, иногда говорили Адам или я, когда мы выставляли кота на ночь.

Три года мы называли кота так, Gato или Кот, а затем я ушла из деревни неподалеку от Оахаки.

Хотя я и вернулась однажды, через много-много лет, как я, возможно, уже говорила.

И в джипе смогла проехать напрямик, по склону холма, к могиле, а не объезжать по дороге.

Я все еще пользовалась самыми разными транспортными средствами в те дни.

Ну, и я все еще искала в те дни.

Пусть даже, конечно, я была совершенно безумна очень долгое время.

Мексика, однако, казалась мне ничуть не менее подходящим местом для поисков, чем любое другое, независимо от того, была я сумасшедшей или нет.

Даже если я убеждена, что провела в Нью-Йорке по крайней мере две зимы, прежде чем начала искать где-либо еще.