Любовница авантюриста - [29]

Когда ночь упала на землю, пейзаж стал зловещим. Ничто не могло навеять ощущение одиночества и моральной незащищенности в большей степени, чем эта враждебная природа, окружающая нас со всех сторон.

Несмотря на яркий свет и громкий смех путешественников, мне показалось, что я пришла сюда за своей смертью!

Стена из тропических растений, обступивших нас плотным кольцом, душила меня своими испарениями, наполняя легкие отравленным воздухом. Я ужасно боялась насекомых, даже ночных бабочек! Полет вслепую, биение крыльев бабочки, обезумевшей от света, приводили меня в состояние полного отчаяния, близкого к панике. Я испытывала непреодолимое отвращение к всевозможным жукам, к омерзительным паукам и тысяченожкам.

Разговаривая, я машинально толкнула ногой камень, лежащий возле лестницы, ведущей на веранду. Личинки червей, даже не личинки, а какие-то беловатые, вызывающие отвращение шевелящиеся точки бросились врассыпную. Какое-то зловеще-черное насекомое угрожающе зашипело и издало ужасающий скрежет клешнями. По моему телу пробежали судороги, и я пронзительно закричала.

Я видела вокруг себя громадную липкую паутину, которая, как гамак, провисала со стен и потолка, исчезая где-то в ветвях деревьев. Громадный, как краб, паук пристально уставился на меня своими круглыми черными глазами. Вокруг бесшумно летали странные насекомые, а иногда раздавался жуткий скрежет крыльев.

Под камнями, а также под прогнившими половицами жили громадные, как собачий ошейник, сколопендры, которые топорщили во все стороны свои лапки, напоминающие гребешки. А уж сколько здесь было змей!

В тот вечер я так и не смогла прикоснуться к ужину; он черт знает из чего, каждое блюдо вызывало ощущение тошноты.

Как только я легла, завешенная сеткой от москитов, я не почувствовала ни малейшего успокоения; мне казалось, что я — заключенная, брошенная в одну камеру со своими врагами.

Когда все уснули, я долго не могла сомкнуть глаз, все мои чувства были в напряжении, в состоянии тревоги. Сама тишина была ужасной. Я пропиталась этой тишиной, этим ощущением бесконечности.

Иногда ночь наполнялась каким-то непонятным потрескиванием и поскрипыванием. Я надеялась, что крики хищников вернут всех к жизни, что все проснутся, чтобы изгнать зловещие сумерки.

Было это тревогой или предчувствием беды? Или это был ужас из-за опасностей, которые таились повсюду?

Лорд Седрик, похожий на мертвеца, был рядом со мной. Я ненавидела Оливера, который втравил меня в эту авантюру. Вымотавшись вконец, я начала опускаться в просторные глубины сна.

Следующий день напоминал кошмарный сон, очнувшись после которого я вновь ждала сообщения о смерти лорда. Я не представляла себе ничего конкретного. Просто смерть лорда Седрика. Но только поскорее! Ну, скорее же! Пусть это уже будет позади, я так нуждаюсь в отдыхе! В конце концов, есть же у меня право поспать! Остальные обитатели бунгало казались радостными и беззаботными: лорд Седрик — будущий мертвец, Оливер — будущий убийца и Жоз, чья роль во время охоты на тигра оставалась довольно загадочной. Все они были преисполнены энтузиазма.

Я украдкой бросила взгляд на Оливера, не переставая восхищаться его спокойствием. Если бы на его лице проступили хоть малейшие следы волнения, я бы не смогла совладать с собой. Я отбросила дурные мысли и постаралась подумать о будущем. О, как приятно жить! Воспоминания детства, нежная любовь, танцы в маленьких парижских дансингах — где все это? И почему я рассталась с вами?

Когда мы отправлялись на охоту, нервы мои дрогнули. Спускаясь по качающейся лестнице бунгало последней, я неожиданно для себя прокричала:

— Я остаюсь здесь! Я не буду с вами участвовать в охоте на тигра!

В ответ послышались смех и яростные возражения. Только Оливер понимающе посмотрел на меня и произнес:

— Да ты что, Анна! Где же твои храбрость и хладнокровие? Запомни раз и навсегда: храбрость и хладнокровие!

Это все, что он сказал, но сказано это было таким тоном, что я почувствовала яростное желание поддеть его. И тем не менее, я проследовала за ним с опущенной головой, как пантера за укротителем, вооруженным хлыстом. Оливер подмигнул мне.

Я заняла свое место в цепочке между Жозом и Дэвидом. Время от времени я глотала виски прямо из серебряной фляжки, привязанной к поясу.

Наконец мы остановились. Нас расставили отдельно друг от друга, в соответствии с заранее разработанным планом. Укрытия — нечто вроде высоких этажерок, в которых нам предстояло находиться, — были заранее установлены на деревьях.

Жоз помог мне вскарабкаться вслед за собой.

Я прочитала по крайней мере сотню охотничьих рассказов. Реальность оказалась для меня столь же сложной, как битва под Ватерлоо. Я воспринимала лишь малую толику того, что произошло. К тому же я должна признать, что пропиталась алкоголем, как ромовая баба. Ночь наступила внезапно, что свойственно этим южным районам. Скорчившись у ног Жоза, я задремала, охваченная туманным маревом алкоголя, когда неожиданное рычание хищника всколыхнуло сумерки. Жоз ответил на него любовным призывом, имитируя тигрицу, которая говорит: «Я здесь!» Этот своеобразный любовный дуэт продолжался несколько минут. Рычание хищника приближалось.